Фридрих Великий

Временами король бывал в прямом смысле проказником. В конце письма, датированного 30 января, полного самых теплых слов в адрес Георга II Английского, в котором в основном говорилось о том, как ужасно относились к бедным протестантам в Силезии, пока он их не освободил, он добавил постскриптум: «J’ai oublié! Quej’ai conclu ипе alliance défensive avec la Russie!»[59]

He для того чтобы сообщить новость, а чтобы ужалить побольнее. И еще ему правилось поиздеваться над трусоватым Подевильсом — «Vainquons ces difficultés, nous triomphons! — писал он ему в марте, комментируя действия прусских послов за границей. — Truchsess (Ганновер) avance, Mardefeld (Санкт-Петербург) va son chemin, Chambrier (Париж) fait a meroeille, Klinggraeffen (Мюнхен) est adore! Ainsi, cara anima mia, non disperar!»

[60].

Фридрих проходил проверку на прочность — одновременное ведение военных кампаний, занятие государственным управлением и активной дипломатией. У него не было иллюзий в отношении других монархов. Каковы бы ни были их воззрения, заявления и уверения, они, он это понимал, будут действовать заодно с Марией Терезией против Пруссии, если увидят в этом выгоду. Прусский король не осуждал их за это. Фридрих знал, что курфюрст Баварии, претендующий на имперскую корону и имеющий надежды на территориальные приобретения, может сыграть, к выгоде Марии Терезии, роль защитника от Пруссии. Но он понимал, что, если он сам предложит Баварии имперские территории, наступит время, когда нужно будет поддержать ее претензии в империи, а за этим может последовать помощь Франции. Так в скором времени и произошло. Он знал, что курфюрст Саксонский будет обещать помощь Марии Терезии и одновременно искать союза с Фридрихом. Он никого не винил. Так все в мире было устроено.

В марте 1741 года Фридрих узнал, что Мария Терезия родила сына, которому в будущем предстояло стать императором Иосифом. Тем временем его дипломатия начала сдавать. В Вене не было и намека на соглашение. Король Англии явно вел переговоры о некоем договоре с Австрией. Фридрих продолжал ставить на карту, которую он полагал выигрышной в этой партии: на британскую антипатию к Франции и британские надежды на невозможность франко-прусского союза. Саксония надеялась, что от Пруссии удастся урвать кусочек, если Фридрих проиграет. Самое тревожное, что Россия, с которой Фридрих рассчитывал заключить временно удовлетворяющий его оборонительный союз, обдумывала возможности сближения с Марией Терезией. «La trahison de la Russie est èpouvantable»[61]

, — замечал Фридрих Подевильсу 17 марта.

Два обстоятельства, однако, оставляли Фридриху надежду по поводу России. Летом 1741 года Швеция под влиянием Франции напала на Россию, таким образом, русские из-за нехватки ресурсов не смогли бы прийти на помощь Габсбургам. Кроме того, в ходе переворота в ноябре дочь Петра Великого, Елизавета, захватила царский престол, свергнув двоюродного племянника Фридриха, несчастного Ивана, сына Антона Ульриха Брауншвейгского[62]. Это последнее обстоятельство скорее всего на какое-то время займет Россию. Но все это — непримиримость Вены, отстраненная холодность Георга II, ревность курфюрста Саксонии, непредсказуемость Санкт-Петербурга — казалось, подталкивало Фридриха к сближению с Францией, к которой у него всегда было сердечное стремление, и, «faute de mieux»[63], с Баварией, как с конкурентом Франца Лотарингского в борьбе за имперский престол. Фридриха не особенно радовала мысль о заметном усилении Баварии, по, если Мария Терезия будет продолжать упрямиться, ему понадобятся друзья. Зимой 1740–1741 года его беспокоила австрийская армия под командованием фельдмаршала Нейпперга, концентрировавшаяся в Моравии. Цель австрийцев, — несомненно, изгнать его из Силезии. Прекрасную провинцию, захваченную без особого труда и потерь, теперь нужно было защищать.