Фридрих Великий

Упреки в устах Фридриха звучали не слишком убедительно, и он это знал. Тем не менее знаки были зловещими: Австрия — непримиримая, как всегда, несмотря на соглашения в Бреслау; Саксония; возможно, Россия, несмотря на прошлогоднее соглашение с Фридрихом; Британия, ранее пытавшаяся объединиться с Австрией и Саксонией против него, ее политика, несомненно, направлена на вовлечение России в союз с северными морскими державами, она разочарована в поддержке антифранцузской коалиции со стороны германских монархов, ее суверен ненавидит его. Британия, Саксония, Россия, Австрия. Фридрих в соответствии с собственным прочтением ситуации опять понемногу приближался к союзу с французами, а также к моменту, когда ему снова придется первым наносить удар либо ожидать нападения мощной коалиции. Права на Силезию еще не были обеспечены. Австрия готовилась к борьбе. Пруссия еще не находилась в безопасности.

17 февраля 1744 года Фридрих написал один документ для внутреннего пользования, в котором разъяснял собственные замыслы. С чувством глубокой тревоги он размышлял о «Вормсском договоре. Король угнетен и обеспокоен и общеевропейской ситуацией. Франция, на которую ему, видимо, придется во многом полагаться, показала себя неспособной разумно оцепить положение. Его практические предложения, переданные в октябре, встретили там прохладный прием. За неделю до написания этого документа он узнал, что к его человеку во Франкфурте, фон Клингграффену, обратился французский представитель, де Шавиньи, с некоторыми стратегическими соображениями. Фридрих в ответ направил едкую записку с острыми замечаниями на французские предложения, а также ссылкой на свои ранние предложения и на то, как они были приняты. Французы, как теперь оказалось, склонялись к идеям, альтернативным его. Наступление могло начаться во Фландрии с обустройства обороны по Рейну. Можно было бы также держать оборону во Фландрии, а наступать по ту сторону Рейна на Ганновер. Однако, писал Фридрих, Франция предпочитает вариант, предусматривающий, что союз германских монархов сделает за Францию ее работу, в то время как громадная французская армия — 330 000 человек — останется в стороне. Фридрих не желал иметь ничего общего с таким нерешительным и неэффективным планом. Он был готов поддержать достаточно честолюбивый и конкретный план, исходя всегда из того, что Франция поддержит его собственные приобретения, как было обещано в 1741 году.

Фридрих все больше склонялся к союзу с Францией и хотел его как можно скорее, но на условиях Пруссии. В конце февраля ему сообщили, что Шавиньи сделал новые, конкретные предложения — на этот раз по поводу французского наступления под командованием Бель-Иля на Ганновер. Он прокомментировал их в том духе, что эту идею не стоит отвергать с порога, хотя было бы лучше передвинуть главное направление наступления на Богемию, а Ганноверу одновременно просто угрожать левым флангом. А за десять дней до того прусский король разработал собственный стратегический план.

Фридриху правилось сводить аргументы в таблицы, перечисляя «за» и «против» возможного образа действий. Уже из названия документа, в котором он официально указывал замечания по Вормсскому договору, было ясно видно, из чего он исходил: «Appréhensions des desseins pemicieux de la Reine de Hongrie et du Roi d’Angleterre»

[94]. Последовательность приведенных пунктов соответствовала в определенной степени комментировавшимся положениям Вормскорго договора. В действительности, однако, Фридрих собрал здесь обиды и опасения, которые подпитывали в нем непреодолимое чувство, что Пруссия в опасности и задача короля изучить все альтернативы и решить, как действовать. Документ довольно ясно отражает состояние духа Фридриха в первые месяцы 1744 года и не оставляет никаких сомнений по поводу того, в каком направлении работали его мысли.

Прежде всего Фридрих привел подоплеку событий, как он ее видел. Австрийцы рассчитали, что Бреславский мир вобьет клип между Пруссией и ее союзниками. Таким образом, Фридрих останется ослабленным и одиноким. Вследствие этого он слишком легко согласился с территориальными уступками, особенно в отношении высот и горных проходов в Верхней Силезии, чему должен был бы сопротивляться. Этот аргумент отражал умонастроения Фридриха в то время, когда позиции Пруссии и ее союзников были слабы и разобщены. Трудно представить Фридриха, который не ведет жесткий торг, по, возможно, так и было. Он делает вывод, что в Бреслау с ним поступили несправедливо, тогда Пруссия вынужденно приняла это, но сейчас положение следует исправить.