Фру Великая (СИ)

Элоиза дрогнула. Неужели он думает, что она может быть опасна, что у нее хватит сил, что-то скрывать от Совета?

– Нет, – с трудом выдавила она, – от родителей мне не досталось ни крупицы их дара.

– Может быть, Афанасий обучал вас сам?

– Мой отец был слишком поглощен собственными исследованиями. – Проговорила женщина. – Но, даже если б он попытался, то лишь бы потерял со мною время. – От охватившего ее страха, ее слова звучали искусственно.

– Звучит невероятно. Чтобы маг такого уровня хотя бы не попытался обучить секретам мастерства свою единственную дочь. – Вацлав не сводил с нее насмешливого взгляда, но тон его фраз продолжал быть спокойным и доверительным.

– У отца был не дар, а проклятье, он сводил его с ума, – сказала Элоиза, и в ее голосе послышались истерические нотки. У нее не было выбора, она должна была убедить Вацлава, даже раскрыв семейный секрет. – К нему было страшно приближаться, когда он работал или думал о работе, т.е. практически всегда. Мы ходили по собственному дому как тени, чтобы не потревожить его. Больше всего на свете я не хотела, чтобы во мне открылся подобный дар!

– И все же ваш муж взял вашу фамилию, хотя это не принято у более сильных магов.

– Никто за пределами дома не знал отца с этой стороны. Когда ему приходилось куда-то ехать, он принимал специальное снадобье, которое заглушало голоса в его голове, и он выглядел почти нормально. Мой покойный муж рад был войти в нашу семью, это помогло ему продвинутся в его Школе.

– А что же ваши дочери? Они тоже боялись дара своего деда? – Продолжил Вацлав.

– Когда родилась старшая, Беата, мы ушли жить в отдельный флигель и очень редко виделись с отцом. Мама тоже переехала к нам, и он остался один, со слугами. Обычно отец даже не замечал этого, но иногда приходил, хотел поговорить, посидеть с нами. Но мама не пускала его, говорила с ним из окна. Мама очень мучилась из-за этого, в молодости они так любили друг друга. Но он стал действительно опасен, а для встреч с нами свое зелье пить отказывался. Он был очень упрям.

– Афанасий пытался заставить вас общаться с ним с помощью колдовства?

– Однажды, он пытался передать маме какой-то подарок, но она его не взяла. Больше ничего конкретного не вспоминается. Но мама считала, что он колдует все время.

Вацлав не стал заострять внимания на этом "подарке", тем более что Элоиза, похоже, никаких подробностей о нем и не могла поведать. Вместо этого он спросил:

– Что на счет вашей младшей дочери, как при всем этом они с дедом оказались так близки?

– Моя вторая беременность проходила очень тяжело, мама винила в этом отца. Агаточка родилась очень слабой, и мама ничем не могла ей помочь, а мне было так плохо. Мама схватила младенца и убежала. Потом рассказала, что отнесла ее к отцу, хотела, чтобы тот посмотрел, чего добился. Я думала, что Агата умерла, и я сама чуть тогда не умерла! Я долго и тяжело болела, когда выкоробкалась, отец вернул мне Агату. Она казалась абсолютно здоровой! Не знаю, что он сделал, но он спас ее. После этого я не могла препятствовать его общению с ней. И все действительно было нормально, они души друг в друге не чаяли. Но все же никакого дара ей от него не передалось, можете узнать в Академии, куда ее так поспешно приняли. И он ничего не рассказывал ей о своих исследованиях. Он очень ее любил, и не подставил бы так любимую внучку! – Сорвалась Элоиза.

Вацлав снисходительно улыбнулся и встал.

– Могу вас обрадовать, с демонами вашего отца совсем скоро будет покончено навсегда и охрану можно будет снять. – Уведомил он. – Я так понял, вы с дочерьми собираетесь обосноваться в Столице? Ничего не имею против. – Сказав так, он покинул обмершую Элоизу, оставив ее в страхе размышлять, что еще он успел выудить напрямую из ее сознания во время их разговора.

Когда Фру добралась до ограды городской резиденции Лесной Школы, она уже порядком выдохлась. Как она успела заметить, столичные извозчики не шибко рады возить кирати, они их в большинстве своем как будто не замечают. В этот раз ей ни один внимательный не попался. Исправлять это она не стала только из соображений конспирации, да и толку потом от разбитой повозки.

Уже смеркалось, когда она подошла к воротам резиденции, и все же была удивлена обнаружить их запертыми. Несколько раз Фру нажала на кнопку звонка, постояла, глядя на освещенные окна. Почему-то никто не спешил через ухоженную лужайку отворить ей.

В полном непонимании она пошла вдоль ограды. Почти по всему периметру над последней нависали ветви деревьев, на которые густо намоталась какая-то опасная на вид лиана. И только в одном месте обнаружился просвет. Здесь почти от самой ограды шел крутой спуск к идиллическому озерцу, за ним все снова утопало в зелени, скрывающей жилые постройки. Пейзаж выглядел вполне невинно.