Фрустрация, психологическая самозащита и характер. Том 2. Защитные механизмы, самосознание и характер

Наконец, Фрейд отметил, что когда фантазии становятся чересчур буйными и сверхсильными, то тем самым создаются необходимые условия для развития неврозов и психозов. Фрейд считал такие фантазии первым внутрипсихическим этапом образования симптомов болезни. Широкая боковая дорога ведет отсюда к патологии.

Действительно, поскольку фрустрации усиливают работу воображения и порождают богатые фантазии, то основной причиной психических заболеваний следует считать перманентную фрустрированность.

Одним из патологических последствий систематического использования защитных фантазий является деперсонализация. Здесь деперсонализация понимается не в узком психопатологическом смысле. Она имеет место и у нормальных людей в повседневной жизни как психический процесс, способствующий защите личности и ее самооценки.

В то время как при использовании механизма дереализации искажается образ внешнего мира, при деперсонализации искажается восприятие собственной личности. В первом случае акцент падает на объект, во втором – на субъект. Но цель в обоих случаях одна, а именно: психологическая защита от фрустраторов.

§ 3. Отрицание реальности и защитные фантазии

Использование фантазий является средством отрицания неприятной реальности. Поэтому нельзя думать, что механизм отрицания реальности имеет «голую» рациональную форму. Он может осуществляться с помощью других защитных средств – фантазий, рационализаций и т. п. Роль фантазии здесь состоит в том, что, создавая замещающие образы, человек облегчает забывание реальности или ее отрицание. Очевидно, что если нет никакой замены, то отрицать одну-единственную реальность труднее, а иногда просто невозможно. (В дальнейшем целесообразно расширить рассмотрение взаимосвязей фантазии и отрицания реальности).

При этом остаются нерешенными два важных вопроса теории фрустрации и психологической защиты: 1) какие изменения происходят в психике ребенка, вследствие которых он перестает широко пользоваться защитными фантазиями? 2) Какие изменения наступают у заболевшего психозом взрослого человека, что он опять начинает использовать фантазии в качестве одного из главных средств получения удовольствия? Эти проблемы уже почти намечаются у Анны Фрейд[225]. Но мы думаем, что в настоящее время эти вопросы следует обсуждать с привлечением достижений психологии возрастного развития и психопатологии.

Поскольку некоторую защитную роль фантазии фрустрированной личности играют всегда, то подлежат рассмотрению также следующие вопросы: 1) каково оптимальное количество этих защитных фантазий в различные возрастные периоды? 2) не следует ли при решении проблемы психической зрелости выделить особый критерий зрелых фантазий. (Эту проблему мы по существу поставили в более широком плане, когда выдвинули критерии непатологичности защитных механизмов).

А. Фрейд справедливо замечает, что у взрослых имеется удивительная готовность на основе механизма фантазии следить за детьми. Ребенок получает большое удовольствие, когда взрослый участвует в таком отрицании реальности (Verleugnung). Взрослые на каждом шагу говорят ребенку, что он «большой и сильный как отец», «стройная, как мать» и т. д. Все это приятно детям. Каждый новый подарок дает повод детям для фантазий. Например, когда девочке дают маленький зонтик, она начинает воображать себя «дамой». Военная фуражка дает повод мальчику считать себя офицером. Куклы помогают воображать себя мамами и папами. Во всех подобных случаях осуществляется отход от реальности. А. Фрейд справедливо замечает, что здесь от изучения защитных механизмов путь ведет к изучению причин и условий детских игр. (Действительно, предстоит специально исследовать роль защитных механизмов в подготовке игровой деятельности, а также их роль в составе такой деятельности).

§ 4. Детские фантазии и начало сознательного обмана

Анализируя случай одной девочки, А. Фрейд показывает, как защитные механизмы порождают склонность ко лжи и обману. Она исходит из психоаналитической концепции о зависти маленьких девочек к братьям за то, что у них имеется пенис, который у девочек отсутствует. У этой девочки родилась тенденция отрицать данный факт. В результате этого она начала разными способами показывать, будто имеет пенис. А на основе такого отрицания реальности у нее появилась устойчивая тенденция обманывать своих братьев и сестер, а также взрослых. Она часто выкрикивала, например, такие слова: «Идите, посмотрите, как много яиц сразу снесли курицы!». А там, в действительности, ничего не было[226].

Подобные словесные отрицания реальности, по-видимому, если не полностью, то частично сводятся к рационализациям. Не от того ли начинаются рационализации, что ребенок в первый раз в жизни говорит неправду? Это может быть результатом подражания взрослым, но трудные ситуации жизни сами по себе, слабость ребенка и всевозможные неудачи создают полное психологическое основание для возникновения ассоциаций.