Фурии принцепса

Тави не слишком представлял, чем ответит Варг на его поступок. Для канимов рукоприкладство… не то что для алеранцев. Правда, оно широко применяется как дисциплинарная мера, но бывает и оскорблением: так обращаются с непослушным щенком, а не с уважаемым подчиненным! В любом случае рукоприкладство не применяется между равными. А с другой стороны, их понятие гадара – уважаемого врага – бросает на взаимодействия такого рода совсем новый свет. Врагу и положено тебя бить.

И все же… Вполне возможно, что он только что бросил Варгу вызов. Каним столь высокого звания в таком случае не ограничится дракой до первой крови.

Таург Варга поспешно выскочил из-под леденящего дождя позади Тави и зашагал рядом с его собственным зверем. После того как оба таурга успокоились, Тави оглянулся на Варга и наткнулся на его пристальный взгляд.

Глаза великана-канима смотрели все так же тускло. Мех облепил голову, сделав его, на взгляд Тави, меньше, беззащитнее – и опаснее на вид.

Варг чуть отвернул голову.

Тави ответил тем же.

Они влились в колонну, будто ничего не случилось. Только Варг держался чуть в стороне от строя.

* * *

– Шуар, – показал Анаг.

Дорога вывела их к увиденной еще с обрыва крепости. Для военного лагеря – невиданно громадной. Учитывая, как много требуется вспомогательных служб, чтобы поддерживать воинов в боевой готовности, сколько же им нужно было места? Целый город, равный столице Алеры и величиной, и мрачным великолепием: угрюмый черный камень, непривычные, слишком узкие двери и окна. Канимы, похоже, не увлекались возведением башен. Все здания вокруг в высоту не превышали длины, даже те, что в несколько этажей высотой. Должно быть, внутри скрывались огромные пустоты, так что эти здания получались более вместительными, чем обычные алеранские.

Но и этот город едва не лопался по швам. Вдоль городских стен на тысячи ярдов вширь выстроились в строгом порядке куполообразные палатки, обведенные простыми земляными укреплениями. Их патрулировали канимы-часовые в иссиня-черных доспехах. Дальше виднелась россыпь палаток попроще. Проезжая мимо, Тави замечал мастерские дубильщиков, кузнецов и прочих ремесленников, необходимых при любом скоплении войск. Как видно, ремесленники, принадлежавшие к касте мастеровых, не уместились в отведенных им городских кварталах. Холод и дождь загнали большинство канимов в палатки, но кое-кто, особенно кузнецы, усердно трудились под хлипкими навесами, а из-под палаточных пологов выглядывали круглоглазые детеныши, глазели на фыркающих, враскачку шествующих через палаточный городок таургов.

– Милашки, – лениво заметил Макс. – Маленькие.

Дариас фыркнул.

Тави вопросительно покосился на бывшего раба:

– Разве не милашки?

– Они очаровательны, – признал Дариас. – Только я однажды видел, как рабовладелец, которого везли на суд, пытался сбежать, взяв такого в заложники. Вернее, такую – малышку лет пяти. Он ухватил ее за шкирку, поднял в воздух и прижал локтем шею. Как вы бы держали ребенка, собираясь его придушить. А в другой руке у него был нож.

Ехавшая перед Тави Китаи, давно приладившаяся к движению таурга, развернулась в седле, всем видом выразив острый интерес.

– И что?

– Та самочка разинула рот и перекусила нехорошему человеку руку в запястье, – ответил Дариас. – При этом еще вывихнула ему плечевой сустав.

– Сильна, – шевельнул бровью Тави.

– Они развиваются не как наши дети, – кивнул Дариас. – К тому времени, как научатся бегать, мышцы у них почти взрослые.

– И что сталось с тем рабовладельцем? – спросила Китаи. – Суд признал его виновным?

– Нет, – бросил Дариас. – Там была мать щенка. И дядя. Как только нож перестал угрожать ребенку…

Тави скривился. Он не стал бы оплакивать человека, способного захватить в плен ребенка – пусть даже ребенка врагов, захватчиков, но ведь рабовладельцу, будь он самым законопослушным и добродушным, не приходилось ждать пощады от суда во владениях бывших рабов. В такой крайности люди решаются на отчаянные поступки.

– Не расстраивайтесь, легат. – Дариас словно прочитал его мысли. – Тот человек был насильником и хуже того. Мы старались по возможности щадить тех, кто сам не насиловал женщин и не убивал рабов.

Тави, покачав головой, криво усмехнулся:

– Когда вернемся домой, со многим надо будет разобраться.

– С рабством должно быть покончено, господин. – Дариас говорил тихо и почтительно, но слова были из гранита и стали. – Мы готовы впредь повиноваться закону, как любой свободный. Но не ранее, чем свободными станут все алеранцы.

– Легко и просто этого не добьешься, – сказал Тави.

– Легко и просто не добьешься ничего стоящего.