G.O.G.R. (СИ)

Лисичкин удалился: у него по расписанию были занятия с Шубиным. Карпец сидел на кровати по-турецки и читал толстую газету «Комсомольская Правда».

— Ребята, ну, сколько можно?! — вопросил он, отбросив «Правду», и воззрился на пришедших к нему Петра Ивановича и Сидорова. — Мне этот «Кашпировский» совсем уже плешь проклевал. Колдует и колдует! Не пойму, чего он от меня хочет-то?! Не крал я дела вашего Светленко! Сколько можно меня с «Наполеонами» держать?!

Карпец вскочил, забегал по палате взад-вперёд. А, набегавшись, застопорился напротив Серёгина, заискивающе заглядывая ему в глаза, излучая немую мольбу:

— Выпустите…

Только Пётр Иванович собрался открыть рот, чтобы ответить на эту мольбу, как вдруг распахнулась дверь, и на пороге палаты нарисовался гипнотизёр Лисичкин.

— Ребята! — выдохнул он, приглаживая всклокоченные волосы.

— А? — все обернулись и уставились на взъерошенного «врача-оккультиста» — даже Карпец.

— Шубин говорит! — чуть ли не крикнул Лисичкин. — У меня получилось убрать барьер!

— Да? Срочно ведите меня к нему! — встрепенулся Серёгин, выталкивая Лисичкина за дверь, подпихивая его к палате Шубина.

Лисичкин перешёл коридор и отворил дверь. Пётр Иванович залетел внутрь, словно ураган торнадо, за ним впрыгнул Сидоров, а уж потом, когда оба урагана пронеслись, заполз ошарашенный Лисичкин.

Шубин лежал на кровати в состоянии гипнотического сна, неподвижный, словно манекен. Лисичкин пролез мимо Серёгина и приблизился к нему, безучастному и безвольному.

— Вот, смотрите, — сказал он и «могильным» голосом жреца вопросил у «подопытного»:

— Как тебя зову-ут?

Серёгин и Сидоров внимательно смотрели на загипнотизированного Шубина, а тот вдруг ожил, подвигал руками и сказал:

— Свиреев Максим Максимович.

Пётр Иванович вытащил из кармана свой мобильный телефон и включил его на режим диктофона. Свиреев — Шубин продолжал отвечать на вопросы гипнотизёра Лисичкина, вещая при этом следующее:

— Мне тридцать семь лет, работаю на комбайне, живу в Верхних Лягушах…

— Вот это мы приплы-ыли… — пробормотал Пётр Иванович, схватившись пальцами за подбородок.

Оказывается, что Шубина по настоящему зовут Максим Свиреев и живёт он «В Верхних Лягушах»!! Именно там, а не в какой не в штольне!

— Вот это — да! — выдохнул Сидоров. — Это же — деревня Зайцева!

Да, да, «Шубин» сказал, что он живёт в … Верхних Лягушах! Выходит, что он и правда — земляк Зайцева!

— Дмитрий Валентинович, — обратился Серёгин к Лисичкину, едва услышал от «Шубина» слова «Верхние Лягуши». — Спросите его, не знает ли он человека по фамилии Зайцев.

— Ладно, — с готовностью согласился Лисичкин.

«Мефистофель» Лисичкин прочно установился напротив сомнамбуличного лица загипнотизированного Шубина и начал пытать его на предмет знакомства с Зайцевым. Но Шубин почему-то не отреагировал — он молчал.

— Чёрт! — рассердился Лисичкин, отвернувшись от безразличного к его вопросам Шубина. — Чего это его снова запёрло-то?!

Сидоров пожал плечами — он не умел гипнотизировать и не знал, чего это Шубина вдруг «запёрло».

— Возможно, на Зайцева у него стоит какой-то другой, более сильный барьер, — предположил Серёгин, глядя на мятущегося в негодовании Лисичкина.

— Вроде бы уже и базарить начал… — бурчал «на своей волне» Лисичкин. Наверное, этот Шубин — Свиреев уже успел довести его до белого каления.

— Простите, — извинился, наконец «Мефистофель Фаустович», плохо скрывая раздражение. — Мне нужно выпить кофе!

— П-пожалуйста, — пробормотал Пётр Иванович, жалея про себя донельзя уставшего «врача-оккультиста». Должно быть, работа гипнотизёра чрезвычайно нервная, раз он такой взвинченный.

— Проснись! — щёлкнул пальцами Лисичкин и удалился.

Свиреев распахнул глазки, оторвался от подушки и уселся, поджав под себя коротенькие кривоватые ножки.

— Здорово, граждане начальники, — пробухтел он Серёгину и Сидорову, вытаращившись на них, как на двух клоунов.

— Привет, Шубин, — сказал ему Серёгин, усаживаясь на деревянный твёрдый стул для посетителей. — Так значит, тебя по-настоящему зовут Максим Свиреев? — спросил Пётр Иванович, внимательно глядя на своего подследственного.

— Нет, не зовут, — отказался разгипнотизированный Шубин. — Шубин моя фамилия. Вы меня, наверное, с кем-то перепутали!

— И ты ничего не знаешь про Верхние Лягуши? — вмешался Сидоров.

— Какие лягушки? — буркнул Шубин — Свиреев. — Не ем я лягушек! Я мутантов ем из лужи!

Серёгин надеялся, что избавившись от гипноза, «дух штольни» сделается сговорчивее. Но, похоже, ошибся — выбравшись из-под волеизъявления «Мефистофеля Фаустовича» Лисичкина, Шубин снова превратился в молчащего партизана. И теперь, что бы ни спросил у него Серёгин — Свиреев продолжал «партизанить» и врать. Слушая нелепые ответы Шубина, Пётр Иванович почувствовал, что сам начинает потихоньку свирепеть. Тогда он решил бросить этот бесполезный допрос. Да, работа с такими субцами и, правда, очень нервная. Тут и «Мыслитель» Родена взвинтится, не то, что живой человек!