G.O.G.R. (СИ)

Он поставил эту пластинку в чуть заметное углубление, что оказалось у двери в том месте, где у обычных дверей бывает замочная скважина. Как только ключ оказался на месте — в двери что-то щёлкнуло, и её створки бесшумно ушли в стену. «Проще пареной репы», — отметил про себя Филлипс, приметив, из какого именно кармана Артерран вытаскивал ключ.

— Даже если ты и украдёшь у меня ключ, — заявил Генрих Артерран, снова угадав мысли Филлипса. — Ты её не откроешь. Тут всё дело в ДНК, замок реагирует только на мою.

Развеяв, таким образом, все хрупкие и наивные надежды Филлипса, Генрих Артерран двинулся туда, в ту мглу, что висела за этой неоткрываемой дверью.

— Идём! — прикрикнул он на Филлипса, который в страхе застопорился на пороге.

— Я… ничего не вижу, — осторожно, чтобы не «разбудить зверя», заметил Филлипс, ничего не различая во мраке.

— Прости, — Артерран извинился, но в его голосе, как всегда, не проскользнула ни одна эмоция.

И тут же вспыхнул свет и разом озарил всё это помещение, весь интерьер которого составляла металлическая клетка с очень толстыми прутьями в одном углу и большая колба в другом. Стены, пол и потолок были обшиты чем-то абсолютно белым и немного скользким. В клетке, прямо на полу и без подстилки сидел унылый человек с пустыми глазами. А в колбе в какой-то мутноватой жидкости покоилось некое существо. Ростом оно было, наверное, чуть ниже среднего человека и, вероятно ходило на двух ногах. Но, в отличие от человека, существо имело тщедушное серое тело, огромную лысую голову с тремя большущими чёрными глазищами, с маленьким ротиком и без носа, тонкие длинные ноги коленками назад и такие же длинные и тонкие руки с тремя пальцами. Филлипс снова застопорился. Он почувствовал, что у него внутри собрался свинцовый страх, к горлу подкатывает тяжёлый комок, коленки пронимает дрожь.

— Что это? — с усилием выдавил он, не в силах отвести испуганный взгляд от этих чёрных глазищ, которые, казалось, гипнотизировали его сквозь толстое стекло.

— Прототип, — спокойно изрёк Генрих Артерран. — Не бойся его — не скушает. Он мёртв уже почти, что семьдесят лет.

Фу! Филлипс поёжился и бочком отодвинулся от этого «прототипа». Как вообще, этот Генрих Артерран может обитать в таком жутком месте, в компании вот этого вот, «прототипа»??

В дальней стене угадывалось нечто, похожее на встроенный шкаф. Его дверь была такой же белой и блестящей, как и всё здесь, и Филлипс заметил её только тогда, когда Генрих Артерран нажал на что-то, и эта дверь открылась, поднявшись вверх. Да, это действительно был шкаф, или своеобразный сейф, освещённый изнутри пятью точечными лампами. Он был небольшой, а внутри в специальной подставке стояли пробирки с какой-то жидкостью — прозрачной и жёлтой, внешне похожей на лимонад. Их было много, этих пробирок, штук двадцать, а то и больше. Генрих Артерран протянул свою длинную руку, взял одну пробирку и сейчас же закрыл сейф назад.

— Идём! — приказал он Филлипсу, который разглядывал теперь человека в клетке.

Человек выглядел невменяемым: сидит без движения, взгляд отсутствующий, как у шизофреника. Филлипс повернул к Артеррану ошарашенное лицо, задавая немой вопрос: «А что будет с ним?».

— Выживет! — бросил Генрих Артерран ответ на этот немой вопрос. — Идем, не задерживай!

Филлипс на цыпочках выполз из этой «комнаты страха», а Генрих Артерран просто задвинул металлическую дверь назад и забрал ключ. Неся пробирку в правой руке, он приблизился к Хомяковичу.

— Филлипс, иди сюда и подними ему голову! — приказал Генрих Артерран, и в его тоне слышалось не сказанное: «Или пристрелю!».

Филлипс не очень любил подходить к покойникам, а тем более дотрагиваться до них. Поэтому он робко предложил другой вариант:

— А не проще ли вколоть ему это… вот это, — он имел в виду вещество в пробирке.

— Не выйдет, — отрезал Генрих Артерран, вперив в Филлипса свой недобрый взгляд. — Кровь уже свернулась, вещество не сможет распространиться по телу. А если оно попадёт в желудок, то у этого бедняги ещё останется шанс на выживание. Быстрее, Филлипс, дорога каждая секунда!

— Л-ладно, — стукнул зубами Филлипс и нехотя поплёлся к мёртвому Хомяковичу.

Филлипс дотронулся пальцем до его окоченевшего лица и сразу же отдёрнул руку — таким оно было холодным и неприятным для живого человека.

— Ну же! — поторопил Генрих Артерран.

Филлипс сжал в кулак остатки подорванной стрессами воли, взялся обеими руками за эту холодную голову, пробитую пулями в нескольких местах, и рывком приподнял её над столом.

— Это всё равно, что держать простую курицу из гипермаркета, — твердил он себе под нос, подавляя приступ тошноты. — Обычную курицу… Разве ты боишься куриц?

Генрих Артерран пропустил весь этот трусливый лепет мимо ушей. Он только наклонился над Хомяковичем, разжал ему зубы и вылил в рот всё содержимое пробирки. Увидав, что Артерран закрыл посиневшие губы этого бедняги, Филлипс собрался, было, бросить его голову.

— Держи! — предостерёг его Генрих Артерран. — А когда я скажу — ты не бросишь, а аккуратненько положишь. Усёк?