G.O.G.R. (СИ)

— А, это — один из видов «звериной порчи»! — заметил Ежонков, выпрыгнув из сухого и чистого салона «Ниссана» прямо в глубокую прохладную лужу. — Чёрт! Васёк, ты её специально сюда поставил! — напустился он на Недобежкина и даже замахал пухлыми кулачками. — Чтобы я в лужу вышел! Следующий раз я тебе тоже так же остановлю! Мало того, что ты испортил мне машину…

— Короче, Склифосовский! — остановил логорею Ежонкова милицейский начальник. — Ты давай, по делу. Что ты там про «порчу» говорил?

— А, про порчу? — опомнился Ежонков, забыв про машину. — Ну, то, что он постоянно повторяет про свои кирпичи — это один из видов «порчи» — стандартный ответ на все вопросы. И вообще, я считаю, что не Гопников их попортил, а Артерран. Потому что вся эта порча, или выборочный гипноз достигается тем, что сознание порченных находится под контролем гипнотизёра. Гопников погиб, порча должна была исчезнуть, но она никуда не делась! Значит, это — Артерран!

— Не Артерран, а Зайцев! — возразил Недобежкин. — После драки с Зайцевым Серёгин начал блеять, а Артеррана твоего мы и в глаза не видели!

— Нет, — не уступал Ежонков. — Про Зайцева наша Эмма ни полусловом не заикнулась! Значит, он не участвовал в проекте!

— Можно подумать, что эта аферистка участвовала! — огрызнулся Недобежкин, который не поверил ни одному слову этой Эммы Садальской. — Ей бы только языком плескать, лишь бы в каземат не закрыли!

— А кто тогда её застрелил? — выплюнул Ежонков вопрос в лоб.

— Соболев! — отрезал милицейский начальник. — Или подослал кого-то, того же охранника! Они там все вместе в одну банду завязаны! Всё, берём этого тракториста и — к Соболеву! Была бы у меня санкция — я бы его не раздумывая, арестовал! Поехали!

Недобежкин развернул корпус и шагнул к джипу.

— Давайте, тракториста — в багажник! — распорядился он. — Самохвалов, возвращайтесь к машине — а потом — за нами, в Красное!

Синицын вышел из машины, чтобы получше рассмотреть перевёрнутый «панцер-хетцер». Да, именно за этой машиной он пытался гнаться на «Волге» Ежонкова. Интересно, почему они его не забрали? Должно быть, он принадлежал погибшему Гопникову… И тут размышления Синицына прервал какой-то звук. Жалобный такой, будто бы вон там, в тех кустах, кто-то плачет, или хнычет… Зверь? Нет, голос человеческий… Синицын тихонько подобрался поближе к подозрительным кустам и отогнул разлапистую ветку. А за ней — прямо на влажной грязной земле — сидел и плакал горючими слезами ни кто иной, как… Хомякович??!!!

— Хомякович! — крикнул Синицын и затормошил Хомяковича за плечо.

Наверное, у Синицына получился очень мощный крик, потому что с ближайших кустов гурьбой вспорхнули воробьи, а сквозь упругие колючие ветви протиснулась голова Недобежкина и спросила:

— Что?

— Хомякович, — повторил в изумлении Синицын и показал рукой на живёхонького Хомяковича, который, ни на что не реагируя, продолжал пускать галлоны слёз.

— Хм… — хмыкнул Недобежкин, усилием воли удержав свою челюсть от отвала. — А ну, давай выведем его отсюда…

Синицын и Недобежкин схватили Хомяковича под руки и вывели из кустов к «Ниссану». Пётр Иванович едва из кабины не вывалился, когда увидел живым и здоровым того, кто у него на глазах погиб и был завален тоннами земли. Хомякович был невменяем — то ли от испуга, то ли отчего-то ещё он продолжал жалобно плакать, словно ему было три годика, и у него большой пацан отобрал конфетку. Гипнотизёр Ежонков внимательно осмотрел его со всех сторон и внёс рацпредложение:

— Вспушить?

— Ну, пуши… — разрешил Недобежкин, который уже и сам не знал, что делать с этим «воскресшим Лазарем».

— Усадить! — приказал Ежонков профессорским тоном. — Сейчас будет работать…

— Бабушка Лида! — насмешливо перебил Недобежкин и толкнул Хомяковича на траву.

Хомякович безропотно сел, а Ежонков обиделся, нахмурился, как туча, и угрюмо прогудел:

— Ты тоже не Мегрэ!

— Давай, работай, Мессинг! — подогнал его Недобежкин. — Нам ещё в Красное!

Ежонков начал работать. Он на глазах у всех достал свою гайку и принялся качать ею у носа Хомяковича. Глядя на эту гайку, «подопытный» прекратил реветь, подобрал все сопли и застыл с отрешённым видом.

— Так, первый этап закончен, — довольно сообщил гипнотизёр и спрятал гайку. — На проверку времени нет — переходим к делу. Где ты был, Хомякович? — обратился он к Хомяковичу, заглянув в его опустевшие глазки.

Хомякович помолчал, потом — подвигал челюстями, как грызущий хомяк, и выплюнул два слова (или это было одно?):

— Бык-бык!

— Опять «Бык»? — хохотнул «Мегрэ» над «Мессингом». — У кого там ещё был «Бык»? У Карпеца? Да, Ежонков, здорово ты их гипнотизируешь: либо «Ме», либо «Бык». Талант! — пафосно закончил милицейский начальник, вогнав Ежонкова в сатанинский гнев.