G.O.G.R. (СИ)

— Ну, я тебе это ещё припомню! — побагровел Ежонков, замахнувшись слабосильным кулачком. — Как внушу тебе, что ты бык, как сниму на камеру — будешь знать! Я ещё это видео в Интернет выброшу, чтоб тебе неповадно было смеяться! Испортил мою лучшую машину… Ну что с тобой говорить?.. Солдафон! Тьфу! — «Мессинг» закончил тираду смачным плевком и снова повернулся к застывшему в трансе Хомяковичу.

— Где ты был, Хомякович? — вкрадчиво спросил Ежонков, игнорируя смешки Недобежкина.

Хомякович нахохлился, постучал ладонями по земле, раскрыл рот и, словно бы преодолевая непреодолимую преграду, с огромным трудом произнёс:

— Бык-бык!

— Память полностью стёрта, — начал оправдываться Ежонков, пожимая плечами. — Я ничего не могу сделать… Я не знаю… Я могу сделать вот что: я заставлю его привести нас туда, откуда он вылез! Мозг бессознательно запоминает дорогу, а я могу считать эту память, а?

Недобежкин сидел на траве, где посуше, ухмылялся в усы и слушал речи Ежонкова с явным снисхождением. А потом — возвысился над травою во весь рост и огласил только что принятое решение:

— План изменился!

Глава 86. Что скрывают недра?

Согласно новому плану Недобежкина, поездка в Красное откладывалась на неопределённый срок, а вместо неё назначался новый спуск в подземелье. Только на этот раз милицейский начальник решил бросить на «чертей» (или фашистских агентов?) тяжёлую артиллерию: взять с собой под землю группу Самохвалова. Эти ребятки уж точно всех «чертей» зачистят! Несдобровать будет и фашистским агентам, и «осликам» достанется, и привидения пускай подставляют бока! Где-то там, у них, томится бедный Сидоров. Вот его-то и решил спасти Недобежкин.

— Милиция мы, в конце-то концов, или кто? — бурчал милицейский начальник. — Они нас портят своей порчей, а мы глотаем?? Нетушки, фигушки! Ежонков! — призвал он «наследника Мессинга».

— Чего? — пробурчал тот, скосив на Недобежкина один обиженный глаз.

— Насколько я понял, — начал Недобежкин. — Тракторист этот тоже оттуда выцарапался! Ты, Ежонков, и его настрой на пеленг! Пускай у нас будет две ищейки!

— Хорошо, — согласился Ежонков. — Только, чур, не насмехаться, а то точно, внушу тебе, что ты бык!

— Да ладно тебе, — примирительно сказал Недобежкин, который подспудно испугался того, что Ежонков дискредитирует и опозорит его своим «быком».

Для начала «суперагент» Ежонков решил поколдовать над трактористом, посчитав, что тот знает больше, чем Хомякович. Тракторист не хотел, чтобы Ежонков считывал у него какую-либо память, пищал про свои «кирпичи» и «лисицу». Он успокоился только тогда, когда увидел над собою чёрное дуло автомата Самохвалова. Однако даже после этого тракторист наотрез отказался что-либо показывать. Будучи загипнотизированным, он шлёпнулся наземь, вытянул конечности, подкатил глазки и начал неистово, неукротимо блеять:

— Ме-е-е-е! Бе-е-е-е! Ме-е-е-е! Бе-е-е-е!

Он даже не шевелился, а только разевал рот и испускал крики мелкого рогатого скота.

— Он очень запущен! — поспешил оправдать свою некомпетентность гипнотизёр Ежонков. — Он слишком долго находится под влиянием! Давайте, лучше, Хомяковича!

— Ага, — кивнул Недобежкин с достаточной долей иронии и даже сарказма. — Давай, Хомяковича!

Хомякович оставался в трансе. Ежонков не приводил его в чувство, опасаясь того, что переживший некий сильный стресс Хомякович снова разнюнится, распустит слёзы и испортит всё на свете своей моральной неустойчивостью. Хомякович сидел, не двигался и бестолково глазел в небо своими глазками, которые сделались просто младенческими.

— А теперь ты покажешь дорогу туда, откуда пришёл! — вкрадчивым голосом контрразведчика потребовал Ежонков. — Давай, сейчас ты поднимешься и пойдёшь туда, где ты только что был.

Хомякович дёрнул плечами, повращал глазами, выплюнул своё любимое:

— Бык-бык! — а потом — поднялся и уверенно откочевал в тот куст, где обнаружил его Синицын, и там засел.

Все думали, что он посидит недолго, и вскоре двинется туда, в подземелье. Но Хомякович даже и не подумал никуда двигаться. Он засел в кусте настолько прочно, что Пётр Иванович и Синицын вдвоём его едва вытащили.

— Ну? — осведомился у Ежонкова Недобежкин.

— Эврика! — выдохнул вдруг Ежонков, заморгав глазами Архимеда и подняв вверх указательный палец. — Кажется, я знаю…

— Да? — не поверил Недобежкин.

— Да! — настоял Ежонков. — Сознание и подсознание ему заблокировали — ну и ладно! Я ему и то, и другое отключу. Я оставлю ему только двигательную память, которую нельзя заблокировать. Вот он и поведёт нас, как робот!

— Ну, действуй… — разрешил Недобежкин. — Чего уж теперь…

Ежонков придвинулся к бедному Хомяковичу и снова взялся за его многострадальные мозги. Лишившись и подсознания, Хомякович встал с травы и прямой наводкой последовал куда-то в те же заросли кустов. Недобежкин собрался хохотнуть: всё, сейчас он снова застопорится в этих кустах, и его оттуда и силком не вытащишь, и на буксире не вытянешь. Но — нет. Потоптавшись в кустах, Хомякович быстро и уверенно оттолкнул от себя ветки и направился куда-то ещё, глубже в эти заросли.