G.O.G.R. (СИ)

— Так и есть — бездомный, — вздохнул Коля и зашагал вверх по вытертым и выбитым ступенькам.

Коля знал, в какой из этих нор прозябал Черепаха — вон в той, дальней, под номером «семь». Ну и дверь — доска дырявая какая-то, а не дверь. Даже если Коля дунет — эта так называемая дверь сорвётся с проржавевших петель и бухнется на пол. Звонок у Черепахи сожгли — около поцарапанной лутки непонятного цвета торчал его чёрный оплавленный остов.

Коля несильно постучал в дверь кулаком: боялся прошибить в ней дыру. За дверью висела тишина. Кажется, там даже стало тише, чем до того, как Коля постучал. Шифруется, собака — небось, снова напортачил со своими тачками и попал на чей-нибудь прицел.

— Открывай, Черепаха, это я, Колян! — негромко прикрикнул Коля, желая разогнать тишину и вызвать дружка на контакт.

— Нет! — затравленно пискнули за дверью. — Иди, иди, отсюда!

— Нарвался? — осведомился Коля, пока что, не собираясь никуда уходить.

— Ага!

— Открой дверь, а? — попросился Коля. — Тут нету никого — только три алконавта на ступеньках чалятся.

— Нету? — после этого вопросительного слова хлипкая дверишка скользнула в сторону и образовала неширокую щель, из которой выдвинулся длинный Черепахин нос. — Чего надо? — прошептал он, не желая высунуть ничего кроме этого носа с бородавкой.

— Хаты нету, — буркнул Коля, пытаясь просочиться в эту щель. — Пусти, а?

— Нет… нет… — забрыкался Черепаха и попытался захлопнуть свою чахлую дверь, выдворив Николая «за борт».

Но Николай был не лопух: он успел поставить ногу в дверной проём и помешать дружку от него отгородиться.

— Ну, совсем негде жить… — просительно пролепетал он, подавляя брезгливость. — На недельку хотя бы, пока ксиву не заготовлю.

— Ты что, с дуба грянул?? — перепугался Черепаха, выпихивая Колину ногу из своей квартиры. — Неделька?? Какая тебе неделька, крендель? Мне жить, может быть, день, или два осталось, а ты — «неделька»!

— У тебя что, рак? — прогудел Коля, удерживаясь в дверном проёме.

— Убьют меня, пельмень! — взвизгнул Черепаха и сделал отчаянную попытку избавиться от Коли, толкнув его обеими руками. — Тупой ты, как баклан! Набегут бандюги с пушками — БАХ! БАХ! — и готово! И меня и тебя порешат, как куря́т! И хату запалят. Этого хочешь? Нет? Давай, проваливай!

Порешат, как курят? Ха! Колю вон, уже сколько раз собирались то порешить, то забить в тюрягу! А он выкрутился: и от Серёгина отбоярился и «рейхсфюрера» Артеррана с носиком оставил! Вот, только, спать негде… Всё, надо заходить — надоело мыкаться туда-сюда.

— Пшёл! — процедил Коля и сурово втолкнул дружка в убогую мизерную прихожую.

— А-ай! — пискнул Черепаха и от неожиданности даже шлёпнулся на пол около рассохшейся тумбочки под битым зеркалом.

— Ну, да, с такой мускулатурой тебя и гномик Вася завалит! — Коля отпустил жёлчную шуточку по поводу физической формы тощего Черепахи и продвинулся дальше, на кухню.

На кухне царил почти такой же «образцовый порядок», как и у Хряка: в заквецанной раковине высится «Джомолунгма» грязной, уже засохшей посуды, на столе — вообще, хаос, обои чем-то заляпаны… Ладно уж, на стенках — но на потолке-то почему?

— Хоть бы убрал свой кавардак! — крикнул из кухни Коля, думая, что не сможет съесть тут и кусочка: стошнит.

— У меня — депрессия, бо мне жить осталось с гулькин нос! — проныл Черепаха, притащившись из прихожей. — Я же сказал, проваливай, а ты: «Пшёл», «Пшёл»! Живи теперь, раз узурпировал, не смею мешать!

— Ух, будь у меня пистолет — сам бы продырявил тебе одно место! — рыкнул Коля, брезгливо взяв грязную кружку двумя пальчиками. — Уделал бы тебе гудок с проволо́кой, чтоб не паясничал мне тут, «крендель»! Или ты — «баклан»? На кого нарвался-то?

— На Бобра! — буркнул Черепаха. — Хотел Бобр, чтобы я ему «Мерс» отгрузил по сходной цене. Я отгрузил, а он — «с рыбкой»! Звонил он мне вчерася и сказал, что завалит. Я мобилку в Кальмиус скинул, чтобы не пропас! Связи у меня теперь ни к чёрту нету, а ты впёрся тут со своими претензиями!

— Смотри, что отгружаешь! — заметил Коля, и развалился на одном из советских деревянных стульев. — А мобилки у меня у самого нету. Есть давай, кишки гудят!

— Нечего есть — отказался Черепаха. — Тушёнка одна, а это — мне! Неприкосновенный запас! Мало ли, сколько мне тут отсиживаться придётся — вот и припас!

Коля не ел тушёнку: тушёнка — пища не его класса и не его уровня. «Король воров», как и всякий король, предпочитал деликатесы вроде лягушачьих лапок да акульих плавников. Однако сейчас, в военно-полевых условиях, когда враг может «жахнуть» в любой момент — перебирать харчами не придётся. Вот и научится Коля есть всякую гадость.

— Тащи свою кошатину! — разрешил Коля.

— Ну, я же сказал, что это — мне! — обиженно напомнил Черепаха. — Мало того, что впёрся — так ещё и объедаешь! Я же на осадном положении, бакланчик! Или невъездон?

— Тащи кошатину! — повторил Коля с подтекстом типа: «Морду набью».

— Ну ладно, ладно, — передумал Черепаха, завидев крепкий Колин кулак. — Так бы сразу и сказал, что с голодухи пухнешь!