Гайдзин

Оба врача неуютно пошевелились. Хоуг ответил:

— Нет, обычно это не применяется. Используется... э-э, используется лед, чтобы обеспечить сохран...

— Вам бы пришлось по сердцу быть упакованным в лед и отправленным в Гонконг, как баранья туша из Австралии?

Напряженность в комнате нарастала, мужчины испытывали невообразимое чувство неловкости. Её голос оставался тихим, твердым и дружелюбным, что ещё больше бесило их. Кроме Ская, в глазах которого она вырастала в фигуру совершенно иной величины.

— Дело не в этом, мадам, — возразил сэр Уильям. — Ради его блага и блага семьи мы считаем разумным провести похороны дома.

— Он ведь восхищался своим дедом, тайпэном, не так ли?

— Совершенно справедливо, — ответил сэр Уильям. Он вдруг расслабился, и все его тревоги исчезли, потому что теперь у него был ответ на эту головоломку, что бы она ни говорила. — Это всем известно. Почему вы спрашиваете?

— Много раз и в разных выражениях Малкольм говорил, что хотел быть похожим на него, хотел, чтобы его так же помнили, как деда, и так же похоронили. И именно так все и будет.

— Очень верно и разумно. — Сэр Уильям сухо добавил: — Его дед покоится в семейном склепе на кладбище в Счастливой Долине. — Он добавил мягко: — Анжелика, я согласен, что и для него должно быть сделано то же самое. Теперь я пони...

— Но Дирк Струан не был похоронен в Гонконге, — сказала она, заставив их всех вздрогнуть от удивления. — О, я знаю, что его имя выгравировано на камне, но похоронен он в море. Мой муж будет похоронен в море тем же способом.

— Простите, Анжелика, но вы ошибаетесь, — вмешался Джейми. — Я был там, я тогда только что получил место в торговом доме Струанов, новичок в китайской торговле, недавно прибывший из Англии, и присутствовал на похоронах. Это было грандиозное событие, весь Гонконг собрался там. Было даже огромное похоронное шествие в Китайском городе, организованное отдельно Гордоном Ченом.

— Простите, Джейми, но вы ошибаетесь. В склеп был помещен пустой гроб, его похоронили в море вместе с его любовницей, Мэй-мэй, в международных водах на удалении от Гонконга. — Она почувствовала, как слезы подступили к глазам. Никаких слез, приказала она себе, пока рано. — Он был похоронен в море. Это был христианский обряд, свершенный по всем правилам, как он того желал, а свидетелями были Кулум и Тесс Струан, Гордон Чен и Аристотель Квэнс.

— Это невозможно, — произнес Джейми.

— О нет, это возможно, и именно это и произошло. Отцы вашей Церкви отказались дать своё разрешение на то, чтобы их погребли вместе, отказали им в христианских похоронах в освященной земле Счастливой Долины.

— Но, Анжелика, я видел похороны. Он был похоронен там, я не знаю, где похоронили Мэй-мэй, но я согласен: её с ним не было.

— Вы видели представление, Джейми, гроб был пуст.

— Это чепуха, — сказал сэр Уильям.

— Отцы Церкви были непреклонны в отношении совместного погребения, — продолжала она, словно не слышала его. — Это было нечто неслыханное. У них и в прошлом имелось много поводов негодовать на Дирка Струана, как вам хорошо известно, сэр Уильям, но это было уже слишком. В своём завещании, части его Завета, который передается от тайпэна к тайпэну, он написал за две недели до смерти, что, если он и Мэй-мэй умрут вместе, их должно похоронить вместе, что он намеревался жениться на ней и...

— Он своей рукой написал это? Он собирался жениться на ней? — выпалил сэр Уильям. Остальные были поражены не меньше его, ибо даже сегодня брак с китаянкой был немыслим — остракизм был бы пожизненным, даже для Дирка Струана. — Он действительно написал такое?

— Да, — ответила она, заметив, что из всех них один Хоуг не разделял ужаса сэра Уильяма.

Англичане, все британцы, во многом такие ужасные люди, думала она. Такие лицемеры, слепые, бескультурные фанатики и так непохожи на нас, только одно и знают, что противиться всеми силами браку протестанта с католичкой, не говоря уже об их отвращении к смешанным бракам с народами их империи.

Зачем видеть в смешанном браке гнуснейший грех, хотелось закричать ей, когда каждый из вас открыто имеет туземных любовниц и детей от них, какое лицемерие! Мы никогда не были такими в наших французских колониях или в империи. Если француз женится на местной женщине, она становится не только его женой, но и французской подданной и в полной мере пользуется защитой французского закона. Мы даже поощряем смешанные браки, и правильно делаем. Мужчина есть мужчина, а женщина — женщина, какого бы цвета ни была у них кожа, но только не для вас. Да охранит меня Господь от того, чтобы стать англичанкой, благодарение Богу, я никогда не смогу отказаться от своего французского гражданства, за кого бы я ни вышла замуж...

Что это я говорю, вздрогнув, подумала она, с усилием приходя в себя и возвращаясь сознанием в эту комнату и к врагам своего мужа. Потом у меня будет достаточно времени для такой роскоши.