Гайдзин. Том 1

Мысль об этом только сейчас впервые пришла ему в голову. Душившая его злоба немного отпустила его, хотя сердце продолжало колотиться и тупая боль в висках не утихала. Могло ли так быть, что она притворялась? Ииии, это возможно, ее руки обнимали меня, и ее ноги сомкнулись у меня за спиной, и тело ее двигалось так, как никто и никогда не двигался подо мной – на подушках все партнерши ведут себя чувственно, стонут, вздыхают, иногда проливают несколько слезинок, и ты постоянно слышишь: «О, какой вы сильный, как вы измучили меня, никогда раньше мне не выпадала радость быть с таким мужчиной…», но каждый клиент знает, что эти слова живут лишь на поверхности, затверженные наизусть как часть их многолетнего обучения, ничего больше, и потому лишены всякого смысла.

Она была совсем другой, каждый миг тогда был исполнен значения для меня. Притворялась она, что спит, или нет – не важно. Вероятно, притворялась, женщины полны коварства. Мне все равно, я не должен был колотить в ставни, как очумелый дурак, я выдал им свое присутствие и укрытие и, возможно, навсегда лишил себя шанса проникнуть туда снова!

Его злость опять прорвалась наружу. Кулак врезался в деревянный борт лодки.

– Бака! – проскрежетал он, ему хотелось крикнуть это во весь голос.

Шорох гальки под ногами. Насторожившись, он скользнул глубже в тень; луна светила над его головой с гибельной яркостью. Потом он услышал голоса приближающихся рыбаков, болтающих между собой, и снова обругал себя за то, что не был более внимателен. Почти тотчас же бедно одетый рыбак средних лет обошел лодку с кормы и остановился.

– Берегись! Кто ты, незнакомец? – сердито воскликнул он, подняв как дубинку короткую мачту, которую нес с собой. – Что ты тут задумал?

Ори не шевельнулся, просто свирепо смотрел на него и на двух других рыбаков, которые подошли и встали рядом с первым. Один из них тоже был в летах, второй оказался юношей, немногим старше самого Ори. Оба держали в руках весла и рыболовные снасти.

– Таких вопросов не задают тем, кто стоит выше тебя, – проговорил он. – Где твои манеры?

– Кто ты, ты не саму… – Старик испуганно осекся, увидев, что Ори вскочил на ноги, в его руке мгновенно появился меч и клинок грозно наполовину выехал из ножен.

– На колени, мразь, пока я не вырезал ваши, бака, сердца – я не стал меньше самураем от того, что у меня короткие волосы!

Рыбаки тут же попадали на колени и уткнулись головами в гальку, жалобно бормоча извинения: повелительный тон и то, как Ори держал короткий меч, не оставляли места для сомнений.

– Замолчите! – прорычал Ори. – Куда вы направлялись?

– Рыбачить, господин, на пол-лиги от берега, пожалуйста, простите нас, но… ну, в темноте… и волосы ваши не…

– Заткнись! Спускайте лодку на воду. Шевелитесь.

Очутившись в безопасности в море, где соленый воздух остудил ему голову и его слепая ярость улеглась, Ори оглянулся и посмотрел на Поселение. Окна все еще горели во французской и британской миссиях, в фактории Струана и в клубе, который Хирага показал ему. Вдоль praia[30] горели масляные фонари, он заметил свет в нескольких окнах других домов и складов; Пьяный Город, как обычно, всю ночь бурлил, винные лавки не закрывались практически никогда.

Но все его внимание было приковано к французской миссии. Почему? – раз за разом спрашивал он себя. Почему мной должна была овладеть… ревность, да, именно так это называется. Безумная ревность. Ревновать из-за постельных утех! Бака!

Это все из-за того, что рассказал мне Хирага: «Тайра говорит, их обычай похож на наш для людей из высшего сословия: мужчина не роняет на подушки женщину, на которой женится, до свадьбы…», из чего вытекает, что этот тайпэн не ляжет с ней, и, поскольку она обещана, никто другой тоже не имеет на это права. Ударил ли я по ставням, чтобы помешать тому человеку взять ее или я сделал это, чтобы защитить ее?

Или все дело лишь в том, что я не хочу, чтобы кто-то другой насладился ею, прежде чем я сам смогу сделать это во второй раз – получается еще глупее: как я мог бы узнать об этом? Может быть, это потому, что я стал для нее первым? Никто, кроме тебя, не обладал этой женщиной – достаточно ли этого, чтобы та ночь чем-то отличалась от других? Помнишь, китайцы всегда считали девственность самым сильным возбуждающим средством между Небом и Землей. Не поэтому ли я сделал то, что сделал?

Нет. Это был внезапный порыв. Я верю, что она женщина-волчица, которую необходимо уничтожить – предпочтительно после того, как я опрокину ее на подушки еще раз, – только так я смогу вырваться из паутины ее чар.

Но как и когда? Только в эти дни, другой возможности у него не будет.

Слишком опасно прятаться в Поселении или Ёсиваре. Хирага непременно услышит, что я не ушел. Если он найдет меня, я мертвец. Могу я рискнуть задержаться здесь еще на три дня, а потом, если мне не удастся добраться до нее, поспешить в Киото, и чтобы Хирага ничего не узнал? Безопаснее уйти сейчас. Так что же?

– Ты, старик, где ты живешь?