Гала и Элюар. Счастливый соперник Сальвадора Дали

Он поднял глаза на ее лицо, нависшее над ним. Чего она добивается от него? Неужто она хочет, чтобы он взял на себя ответственность и за это ее решение, — за нее саму, за ее судьбу? Не слишком ли она настаивает на своем праве обладания им?

Эжена охватило непреодолимое желание остаться в неприкосновенности. Накрыться с головой одеялом, снова погрузиться в туманно-прозрачную, чуть слышно тикающую тишину, в сон, в ничто… Он медленно опустил веки и тут же почувствовал, как две легкие ладони коснулись внутренней стороны его рук, поднялись к подмышкам. гладят бока. Эти ее прикосновения успокоили его, принесли покой, примирили с самим собой.

— Гала, ты необыкновенна. Все, что ты делаешь, — все хорошо, все — истина.

— Господь благословил нашу любовь. Наш брак освящен церковью. Все наши ласки чисты. Ты мне веришь?

Она убрала руки лишь на миг — как будто его раздели, обокрали. Ее рука опустилась ему на живот, скользнула ниже.

— Ты мое сокровище, — выдохнул он.

Эжен поднял перед собой руки, осторожно окружил ладонями склоненные над ним груди. Ее груди были теплыми и упругими, они приятно наполняли чаши его ладоней. Он ощущал нежный аромат ее кожи, смешанный с запахом духов… О, его неженка обожает «Коти»… Его дорогая девочка, его жена создана для любви, для мира… Принимая ее ласки, он принимает и свою любовь, примиряется с ней… Для чего еще им дано тело, сама жизнь? Только для любви. Вопреки войне и страданиям, проклятиям и презрению, хуле и ненависти они будут наслаждаться друг другом. Гала права — в их ласках нет ничего постыдного, грязного, недостойного, ибо их освящает сама любовь. Во имя любви они преодолеют все превратности судьбы, смирятся с утратами, найдут истину. Любить — единственный смысл их жизни. И смысл смыслов, смысл счастья.

…Казалось, она заснула. Солнечные лучи пробивались сквозь занавеси и покрывали световыми пятнами всю гостиничную комнату небольшого семейного пансиона, который они сняли на одну ночь — в доме родителей Гала была слишком скованна. Он взглянул на часы — их время вышло, но Эжен надеялся, что солдату с молодой женой не станут мешать, ведь ему скоро на фронт. Французы патриотичны и сентиментальны.

Эжен смотрел на Гала и не узнавал, она была вся словно произведение искусства, тонкая филигранная работа художника. Все ее лицо казалось ему каким-то отстраненным в своем спокойствии, но гораздо реальнее, чем прежде. Он прикоснулся подушечкой указательного пальца к ее скуле, провел к подбородку. Ее веки дрогнули, и из-под ресниц брызнул лучистый взгляд. У него возникло чувство, что он оживил ее, своим касанием разбудил из небытия. Он прижал ее к себе теснее, чтобы она не смогла различить на его глазах выступивших слез. К нему пришло осознание — вот эта женщина и есть самое дорогое, что есть у него в жизни.

— Ты моя единственная, бесценная. Моя жена, моя святая, с грудью нежной, ты наконец моя.

Он уходил от ее взгляда, но не отпускал ее, прижимался к ней еще крепче и целовал ее шею, лицо, грудь. Она только улыбалась в ответ.

— Я люблю тебя и всегда любил только тебя, — шептал он, — мне кажется, я любил тебя всегда. Даже когда еще не знал.

— Мы одно. Ты еще не подозревал об этом, а я уже знала. Помнишь в Клаваделе, когда ты был так мил с Маргарет, я просила Господа, наверное, впервые в жизни, вернуть мне моего обожаемого мальчика.

Она заметила, как он напрягся — как будто она замахнулась на него.

— Ты знала о Маргарет? О, боже! То была моя ошибка, заблуждение… Мы были с ней только единожды, и это было совсем не так, как с тобой. Поверь мне. Разве можно узнать, что такое счастье, не познав несчастья? Разве можно узнать истину, не совершив ошибку, не развенчав собственных иллюзий? Я не виновен перед тобой, клянусь. И ты не виновна передо мной. Если и был в твоей жизни тот молодой офицер, наверное, это было нужно, чтоб ты узнала: он — чужой, так? Я правильно тебя понял? Именно так ты мне говорила, писала. Я принимаю твою правоту. Мы должны были познать иных, чужих, чтобы найти друг друга.

Она протянула к нему руку, провела по его шершавой от выступившей щетины щеке.

— Теперь ты мой. Теперь я навеки всей душой, телом, умом только твоя. Перед алтарем нашего первого супружеского ложа я готова повторять вновь и вновь: я в полной зависимости от тебя. Без тебя я не живу. И с тобой происходит то же самое. — Она откинула одеяло. Их ноги были переплетены. — Мы в самом деле смешались: ты — это я, я — это ты. Только нам не надо расставаться. Когда ты возвращаешься, каждый раз ты другой, мне кажется, ты не узнаешь меня, отстраняешься. Вновь и вновь мне нужно завоевывать тебя, доказывать, что я — это я. Пообещай мне, что эта наша разлука не продлится долго. Ты попросишь разрешения, и я приеду к тебе в часть. Есть же женщины, которые всегда рядом с солдатами. Днем мы будем для вас вязать теплые вещи. Ты знаешь, я немного научилась вязать. Мы будем стирать вашу форму, читать книги, а вечером после службы…

Эжен рассмеялся.