Галактика. Принцесса и Генерал

– На Т-234 несколько крупных транспортников и мелких кораблей, – ровно заговорил Хеш’ар. – Кто-то из заключенных или обслуги может прорвать кордон и уйти от преследования. Риск слишком велик. Мы не знаем, выжила ли группа ученых, успели ли они сообщить о катастрофических последствиях подобного побега как для всего человечества, так и для самих беглецов, но факт налицо. Уничтоженный корабль не отвечал на множество наших запросов, поэтому согласно протоколу безопасности был признан захваченным и опасным.

Зельдман встал и, заложив руки за спину, обратился к х’шету:

– Хорошо, согласны. Ситуация патовая. Сформируем группу, спустим на поверхность, а дальше что?

– Часть «призраков» будет сопровождать научно-исследовательскую группу в долину к шурфам с розовой. Другая идет к системам управления космопортом. Кроме того, мы обязаны выяснить, где предыдущая группа. Есть вероятность, что им удалось где-то закрепиться и провести работу по исследованию заразы.

– Но поймите же, они, та группа, обречены, если мы не правы и…

– Все мои «призраки» – х’шанцы, – оборвал Зельдмана Хеш’ар.

– А наша группа – нет! – с хмурой усмешкой возразил Башаров, пристально посмотрев на главного «призрака».

– Координационный центр получил данные по вашим разработкам. Было принято решение, что в поиск идет профессор Кобург. – Объявление нашего куратора произвело эффект разорвавшейся бомбы. Особенно на меня. Тем временем Гаю пояснил: – Ее мутация и наличие в организме личных локусов и… э-э-э… х’шанца предполагают наличие защиты, как и у нас.

– Вы с ума сошли? – возмущенно выдохнул Зельдман, – Дарья Сергеевна – девочка совсем. А там заключенные, убийцы. В конце концов, не гуманно и не этично посылать женщину под пули вместо мужиков. Я категорически против подобного шага и…

– Я могу подписать любой документ, – перебил его Башаров, – что добровольно иду на риск. И твердо считаю свою кандидатуру более подходящей для данной миссии, и подготовлен лучше. И…

– Профессор, мы вас понимаем, – устало прервал патоморфолога Гаю, – но искусственный локус – непроверенная гипотеза. А если он неверно синтезирован? Или лишь натуральные, природные локусы, имеющие какие-либо малейшие отличия, защищают нас и ошибка повлияет на результаты исследований? Мы потеряем время, возникнут сомнения. У нас нет права…

– Отлично! – рявкнул Башаров. – По вирусу еще более-менее понятно, а что вы намерены делать с самой розовой? Дарья лишь очередную гипотезу выдвинула. И если по локусам есть подтверждение в виде выжившего х’шанца Сая Мейн’ара, то в данном случае мы имеем лишь предположение!

– Профессор Зельдман рассказал о возможностях блокиратора и нанатона в качестве внешней защиты от розовой…

– А о возможности размножения нанатона он тоже сообщил? – Илья злобно уставился на коллегу, словно тот донос накатал.

– Мы обязаны вести протокол, господин Башаров. И докладывать о любых версиях, – обиженно оправдался Зельдман.

Илья раздраженно отмахнулся: он тоже понимал, что старый профессор не виноват. Решение приняли на более высоком уровне, а нам остается только выполнять поставленную задачу.

Мало того, что у меня внутри ледяной комок разрастался, так я еще и стала объектом общего пристального внимания нескольких пар разноцветных глаз. Я откашлялась и возмущенно просипела:

– Не надо на меня преданно и заинтересованно смотреть, господа. Я не готова заниматься размножением… сейчас!

Участники совещания мгновение-другое помолчали, а потом редкие смешки переросли в общий гул.

– А ведь я предложил свою кандидатуру, – громко напомнил Башаров.

И я всем телом ощутила, как напрягся рядом мой личный тролль, ледяным голосом осведомившийся:

– Я не понимаю, о чем сейчас речь идет, господа.

И слава богу, тактичный Шитцини сам рассказал о недавнем разговоре с коллегами на тему увеличения количества нанатов для защиты большего количества исследователей и группы сопровождения.

Я искоса посмотрела на Лейса и поймала его заинтересованный, повеселевший взгляд. Он снисходительно покачал головой, мол, эх ты, Шалая…

Меш’ар с минутку рассеянно смотрел на меня, потом, встрепенувшись, уверенно заявил:

– Мы на полностью укомплектованном самым новейшим оборудованием корабле. Поверьте, профессор Кобург, решить столь деликатную проблему вполне возможно.

– И каким же образом? – одновременно спросили мы с Башаровым, который затем довольно ухмыльнулся, вызвав скрежет тролльих зубов.

– Я решу этот вопрос с профессором лично. Но ничего такого, у нас есть специальные сенсорные камеры, и… как я понимаю, необходима соответствующая эмоциональная составляющая – и тогда ваш нанатон запустит программу размножения, да? – Видимо, заметив мои горящие щеки, Гаю оборвал пояснения и перевел тему: – Значит, после решения проблемы с количеством нанатов доктор Кобург в составе ориентировочно двадцати десантников отправится на поверхность и…

– Я пойду с ней! – настаивал Башаров.

– Нет, профессор, с ней пойду я, – ровно, без малейшего всплеска эмоций произнес Хеш’ар.

Илья хмыкнул с сарказмом:

– И вас отпустят, х’шет?