Галиция против Новороссии

Въ Талергофъ отослано также пять слушателей богословія чернов. факультета: Гавріила Василовича, Петра Мойсюка, Стефана Фотѣя, Алексѣя Сопюка и Ананія Тарновецкаго, далѣе судью Владиміра Смеречинскаго изъ Заставны, адвок. канд. д-ра Константина Смеречивскаго изъ Садыгоры, старшихъ учителей Кароля Шорша и Василія Орзу (умершаго 27-6 1917 въ Грацѣ), учителя Корнилія Кейвана, учительницу Елену Мильчохъ, адвоката д-ра Корнилія Могильницкаго изъ Серета съ супругою Любою, проф. Вас. Лицю (рум. + 1915 въ Талергофѣ), правосл. псаломщиковъ: Николая Рахмистрюка, Леонтія Кейвана, Якова Бульбука, Якова Богдана (+ 1915 въ Талергофѣ) Парфенія и Александра Маковьевичей, Евгенія Лупашка, Михаила Тарновецкаго, Ивана Реуцкаго, Александра Никоровича, Михаила Непота (+ 1915 въ Талергофѣ), Василія Галипа, Антонія Діаконовича, Онуфрія Лемного, Парфенія Драбика, Александра Драгавуша (рум.), Епифанія Бачинскаго (рум.) и Іоанна Бошняка (рум.), далѣе чернов. мѣщанина Василія Нагорняка, надзир. дорогъ Ис. Бошняка и мн. другихъ.

Тысячи нашихъ крестьянъ томились по различнымъ тюрьмамъ въ Буковинѣ, Галичинѣ, Семиградѣ и Венгріи и судились военными судами – почти всѣ на основаніи доносовъ изъ-за мнимыхъ «преступленій» во время т. наз. «русскихъ инвазій». Многіе приговорены были къ долголѣтнымъ тюрьмамъ, a нѣ которые и къ смертной казни.

Священникамъ Николаю Григорію Евгенію Мачущаку, Василію Ведигорскому, Григорію Лазѣ, Константину Василовичу и Евгенію Вуркановичу удалось заблаговременно бѣжать въ Россію, откуда только первые три возвратились на родину, прочіе же тамъ померли.

Изъ русскихъ священниковъ остались дома нетронутыми только Орестъ Козакъ, д-ръ Василій Антимовичъ, Александръ Тотоескулъ, Иларіонъ Кадищукъ и почти всѣ, причисляющіеся къ «украинской партіи».

* * *

Дня 2 августа н. ст. 1914 года въ 6 часовъ утра, въ воскресеніе (праздникъ св. пророка Иліи) арестовали меня здѣшніе жандармы по приказу коменданта краевой жандармеріи полк. Фишера и отвели въ тюрьму при Садыгорскомъ уѣздномъ судѣ. Дома осталось трое дѣтей въ возврастѣ 9 и 10 лѣтъ и 70-лѣтняя теща.

7 августа перевезли меня въ черновицкую тюрьму при уголовномъ судѣ, гдѣ меня примѣстили въ камерѣ вмѣстѣ съ бродягами и конокрадами. Вечеромъ того же дня два тюремныхъ надзирателя пытались «вѣнчать меня арестантскою шапкою».

Вечеромъ 13 го августа отправлено меня вмѣстѣ съ правосл. священникомъ Дим. Дроботомъ, Симеономъ Волощукомъ, Антоніемъ Тофаномъ, Илларіономъ Преличемъ и Ник. Журоміею, греко уніат. священниками Юльяномъ Гумецкимъ, Зиновіемъ Романовскимъ, Ракомъ и Кирилломъ Дольницкимъ, так же русскими священниками изъ Бессарабіи Тимушемъ, Сорочаномъ и Попискомъ и слуш. богосл. Гавріиломъ Василовичемъ въ закрытыхъ повозкахъ на чернов. вокзалъ и далѣе по желѣзной дорогѣ въ Станиславовъ, куда мы прибыли 14-го августа.

Подъ сильною эскортою повели насъ пѣшкомъ черезъ цѣлый городъ раньше въ гарнизонную тюръму, a потомъ въ окружный судъ, при чемъ разношерстная публика насъ ругала, на насъ плевала и обкидала камнями. Въ окружномъ судѣ примѣстили насъ въ двухъ камерахъ. Пришедши сюда, отслужили мы всѣ вмѣстѣ акафистъ Спасителю.

Въ продолженіи 29, 30 и 31-го августа продержали насъ цѣлыми днями на подворье, безустанно сортируя на какія-то группы A, B и С. Послѣдняго дня пригнали сюда 500 сострадальцевъ, переведенныхъ изъ тюремъ ва «Дубровѣ», наконецъ перевели насъ почти всѣхъ въ гарнизонный арестъ и впхнули въ комнату, гдѣ уже было около 120 человѣкъ. На слѣдующій день повторилась снова та самая сортировка. Подъ вечеръ, когда подоспѣли плохія вѣсти изъ-подъ Галича, гдѣ состоялась битва, насъ отправили наскоро на желѣзнодорожный вокзалъ. По пути туда нашъ транспортъ подвергся напастямъ толпы и солдатъ. Недалеко отъ вокзала встрѣтили мы венгерскій тренъ, убѣгающій изъ Галича. На самомъ вокзалѣ напало на насъ нѣсколько сотенъ улановъ съ саблями и палками, бьючи направо и налѣво, чѣмъ попало. И въ самомъ дѣлѣ побили сильно многихъ изъ нашихъ, между иными свящ. Дим. Дробота и монаха Кирилла Козаркевича. Одинъ уланъ поднялъ кирпичъ, чтобы имъ разсѣчь мнѣ голову. Но въ самый критическій моментъ ударилъ его по рукѣ шедшій возлѣ меня Илія ПІелепюкъ изъ Серета, чѣмъ спасъ мою жизнь.