Галицко-Волынская Русь

Став галицким князем, Андрей начинает вести активную внешнюю политику, в том числе военными средствами. Это верный знак прочности внутреннего положения князя, так как ведение масштабных боевых действий на чужой территории требует надежного тыла, а, кроме того, невозможно без участия воинских сил земской общины. Бросив самый беглый взгляд на прошлое Галицкой земли, мы убедимся, что только те князья, которых община считала «своими» и которым удавалось снискать ее доверие, могли позволить себе участвовать в «большой политике» — вмешиваться в междукняжеские и межволостные конфликты, воевать с соседними странами и т. п., становясь виднейшими политическими фигурами своего времени, такими как Ярослав Осмомысл или Роман Мстиславич[2538].

На Волыни таковыми мало-помалу становятся возмужавшие Романовичи, надежно упрочившие свои внутриполитические позиции и во второй половине 1220-х годов перешедшие к активной внешней политике. Это, в частности, выразилось в возобновлении их борьбы за Галич теперь уже с опорой на собственные силы (т. е. военную организацию волынских общин), а не с помощью своих венгерских или польских покровителей. Действия Романовичей простираются и за пределы Руси: они заключают военный союз с польским князем Конрадом Мазовецким, ведшим борьбу за великопольский престол, предоставив ему «помощь великоу». Предпринятый ими поход особенно подробно описан летописцем, отметившим, что русские воины взяли тогда «пленъ велик», «многоу челядь и боярыне» и возвратились домой «с честью» и «со славою». То был действительно выдающийся успех Даниила, «иныи бо князь не входилъ бе в землю Лядьскоу толе глоубоко, прочь Володимера Великаго, иже бе землю крестилъ»[2539]

.

Не меньший успех был достигнут Романовичами на востоке, в отношениях с киевским князем Владимиром Рюриковичем. Когда-то последний произнес в адрес Даниила полные вражды и неприязни слова: «Бо бе отець его постриглъ отца моего»[2540], объясняя этим свое участие в войне с Романовичами, где он вместе с черниговским князем Михаилом Всеволодовичем возглавлял обширную коалицию, вторгшуюся на Волынь[2541]

. Волынским князьям удалось изменить это неблагоприятное для себя соотношение сил. Используя противоречия между киевским и черниговским князьями, Даниил принял сторону первого и, как говорит летопись, «пришедшоу створити миръ межи има», т. е. выступил посредником на мирных переговорах. Деятельность такого рода приносила немалые дивиденды: за свои услуги Романович «из Роускои земля взя собе часть — Торцькии»[2542].

Занявший галицкий стол королевич Андрей не остался в стороне от происходящих событий: «По тех же летехъ движе рать Андреи королевичъ на Данила»[2543]

. Причину конфликта можно понять, если вспомнить о тесных союзнических отношениях венгров с черниговскими князьями. Исследователи говорят даже о существовании устойчивой венгерско-черниговской коалиции, направленной против Даниила и его союзников, главными деятелями которой были королевич Андрей, король Бела IV, князья Михаил Всеволодович и его сын Ростислав[2544]. Этот союз завязался еще в 1228 г., и когда киевский князь Владимир и черниговский Михаил направили войска на Волынь, сидевший в Галиче королевич повел себя как их союзник («миръ имеяше со Володимеромь и Михаиломъ»)[2545]

.

Положение изменилось, когда киевский князь принял сторону Даниила и сам обратился к нему за помощью: «Идеть на мя Михаилъ. А помози ми, брате!»[2546] Союз Волыни и Киева всегда представлял повышенную опасность для Галичины, и со времени обретения самостоятельности местные князья (если они не были выходцами с Волыни) изо всех сил противодействовали такому союзу. И Владимир-Волынский, и Киев имели с Галичем давние политические счеты[2547], и поэтому союз между ними создавал опасный перевес сил, угрожающий суверенитету галицкой общины. Чтобы предотвратить развитие событий в неблагоприятном русле и в то же время оказать помощь своим союзникам в Чернигове, королевич Андрей пускается на весьма рискованный шаг и, вопреки обыкновению, первым начинает войну с Даниилом.