Галицко-Волынская Русь

Характерно, что в рассказе летописца галичане действуют совершенно самостоятельно. Демьян и Даниил вообще как бы стоят в стороне, их роль в обороне города и разгроме врага до крайности невыразительна. Непосредственно к горожанам, а не к князю и не к тысяцкому обращается королевский глашатай: «Слышите словеса великого короля Оугорьского! Да не оуставляеть васъ Дьмьянъ, глаголя: "И земля изимьть ны Бог", ни да оуповаеть вашь Данилъ на Господа, глаголя: "Не имать предати град сесь королеви Оугорьскомоу"…»[2531]. Роль тысяцкого Демьяна сводится лишь к тому, что он «грозы его (венгерского короля. — А.М

.) не оубояся», уповая на помощь Божию. И это все, что мог позволить себе рассказать о собственных подвигах Демьян, к перу или к устным сообщениям которого, как полагают исследователи, восходит описание неудачи короля Белы IV под Галичем, редакторски обработанное впоследствии церковником-летописцем[2532]. А князя Даниила вообще тогда не было в Галиче, поскольку он отправился за военной помощью заграницу и «приведе к собе Ляхы и Половце Котяневы», уже когда венгры, получив отпор галичан и жестоко страдая от какой-то эпидемии[2533]

, «изнемогали».

Крах попытки подчинить Галич силой оружия, стоивший венграм слишком дорого, вместе с тем выявил военную мощь и политическую сплоченность галицкой общины, ее способность отстоять и защитить собственные интересы. Все это вынудило венгерских правителей вернуться к прежней, уже не раз оправдавшей себя линии в отношениях с галичанами. Вскоре обстоятельства приняли благоприятный для них оборот. Как мы уже видели, Даниил Романович не смог наладить добрых отношений с галичанами, в городе еще сильна была память о королевиче Андрее, чье княжение обусловливалось предоставлением общине широкого круга «вольностей», отвечавших насущным потребностям ее политического развития, имело четкую правовую регламентацию. Видимо, и в личном плане королевич Андрей более устраивал галичан, нежели Даниил или кто-либо другой. Поэтому в свой новый поход на Галич король Андрей II взял младшего сына — упомянутого королевича Андрея.

Собственно говоря, то не был поход на Галич, поход, изначально имевший целью отнять у Даниила галицкое княжение. За помощью к венграм обратился тогда волынский князь Александр Всеволодович, лишенный Романовичами белзского стола[2534]

и король взялся вернуть ему утраченное. В итоге так и было сделано: король с войском отправился на Волынь и добился возвращения Александру Белза и Червена[2535]. О цели похода говорит также маршрут следования венгерского войска: оно продвигалось вдоль галицко-волынской границы с запада на восток в направлении Голых Гор, далеко стороной обходя Галич. Здесь же, у Голых Гор, а не в Галиче расположился Даниил с войском, намереваясь дать венграм сражение.

Однако с первых же дней пребывания королевского войска на русской земле положение дел стало круто меняться, что внесло изменения и в планы венгров. На сторону короля перешли сперва жители пограничного Ярослава, а затем и основное галицкое войско, стоявшее у Голых Гор, покинуло князя Даниила и вслед за боярами переметнулось «ко королеви»[2536]

. Наконец, король Андрей триумфатором вошел в Галич и «посадил» там своего сына Андрея-младшего. Летописец ясно дает понять, что то был не насильственный акт, попирающий суверенные права общины, подобный тому, что два года назад пытался совершить другой венгерский король Бела IV, решительно и безусловно отвергнутый галичанами. Летопись говорит, что королевич Андрей вновь получил галицкий стол «светомъ неверьныхъ Галичанъ»[2537], т. е. при согласии и, надо думать, по инициативе самой галицкой общины.

Не удивительно, что пребывание королевича на галицком столе находится в резком контрасте с галицким княжением Даниила, для которого оно означало лишь продолжение, новую фазу его изнурительной борьбы за Галич теперь уже с внутренними врагами, не менее жестокими и беспощадными, чем враги внешние. Напротив, венгерский королевич, сидя в Галиче, чувствовал себя, можно сказать, как дома. Летопись не знает ни одного случая за весь срок его семилетнего княжения, когда бы галичане проявили к нему «неверность», подняли «мятеж», пустили в ход «лесть» и «крамолу», словом, хотя бы малую часть того, что они беспрерывно преподносили Романовичу.

Выступление королевича Андрея против Даниила в начале 1233 г., его цель и значение