Галоши против мокроступов. О русских и нерусских словах в нашей речи

А. М. Селищев писал в 1927 году, анализируя «по горячим следам» изменения, произошедшие в языке: «Много заимствований введено было уже в 90-х и в начале 900-х гг. и широко распространилось в 1905—1906 гг.: «аграрный», «аграрник»[251] — «осужденный за участие в аграрных беспорядках»[252], «баррикады»[253], «бастовать»[254], «забастовка», «бойкот»[255], «бойкотировать», «демонстрация»

[256], «директивы»[257] (даваемые партийными центрами), «дискуссия»[258], «интернационал»[259] (организация, гимн), «кампания»[260] (избирательная и др.), «курия»[261]

(избирательная — при выборе в Государственную Думу), «мандат»[262], «манифестация»[263], «марксизм», «марсельеза»[264], «митинг»[265], «партия»[266] (политическая), «петиция»

[267], «провокатор»[268], «прокламация»[269], «пролетариат»[270], «пропаганда»[271] (политическая), «социализм»[272]

, «социалист», «социаль-демократия»[273] или «социал-демократия», «социаль-демократ» или «социал-демократ», «социал-революционер», «фракция»[274], «экспроприация» и др.

Некоторые слова приобрели особое значение. Появился организованный и сознательный рабочий — франц. ouvrier organisä et conscient; наказ в значении политическом: «Организуйтесь, товарищи! Пусть крепнет и растет организованный пролетариат» (Проклам.).

Большинство слов заимствовали раньше — в XIX, а то и в XVIII веке, но теперь они снова стали актуальными[275]: