Читаем Галоши против мокроступов. О русских и нерусских словах в нашей речи полностью

Кто и у кого заимствовал это слово? Явно не скандинавы у русских, ведь в скандинавской мифологии есть «Асгард» (жилище богов — асов), «Мидгард» (средний мир, жилище людей) и «Утгард» (подземное жилище мертвых, приставка ut означает «вне»).

Но если славяне заимствовали это слово у германцев, то почему они перевернули буквы в середине?

Скорее всего, эти слова развились из индоевропейского корня gʰórd-, обозначавшего и ограду (забор), и укрепленный дом, и крепость. Славянам было удобнее произность этот корень как gordos — отсюда «град/город», «ограда», «огород». Германцам — как «гард»: отсюда английское yard — «двор», garden — сад. А латинянам как cors: отсюда францзуское cour — двор.

Может показаться, что этот корень дал и другие «побеги». Например, французское (и испанское) слово guarde, которое означает «хранить, сохранять, охранять», которое, в свою очередь, вернулось в русский язык словами «гвардия» (через итальянское guardia — «охрана») и… «гардероб» (guarde

— «хранить» + robe — «платье»).

Но для «гвардии» возможен и другой путь: из готск. vardia, далее из прагерм. формы *wardo- — «защищать, охранять», от которой в числе прочего произошли др. — англ. weard и англ. ward, др. — сакс. ward, др. — сканд. vörðr, др.-в. — нем. wart и др.; восходит к праиндоевр. *wrū-. Именно такой «маршрут» прокладывает для этого слова М. Фасмер, он же замечает, что «Русская гвардия (первоначальное значение „стража, охрана“) впервые в 1698 г. заимствована через польское gwardja или прямо из итальянского».

* * *

Ордынское иго на долгие годы затруднило контакт Руси и Европы, зато обогатило русский язык тюркскими словами, прежде всего — новыми военными терминами:

атаман — тюркск. odaman

— «старейшина пастухов или казачьего лагеря», по другой версии от слов ata — «отец»/«дед» с личным окончанием man («мен/мэн» — «я») и буквально означает «я ваш отец»;

шалаш (палатка) — от тюрк., ср. тур. sаlаš, азерб. šаlаš — «шалаш, палатка»;

караул — тат., казахск. karaul, тур. karaɣul — «стража»;

барабан — тат. daraban — «барабан».

Далее шли «административные» термины:

ярлык — тур. jarlyk — «указ, грамота» — письменное повеление или льготная грамота монгольских ханов;

таможня — тат. tamɣa — «клеймо владельца, печать, подать, пошлина», тур. damɣa — «печать»;

ям (почтовая станция), ямщик — тат. «дзям» — «дорога» или от чагатайского jаm — «почтовая станция, почтовые лошади»;

сарай (дворец, ставка) — тюрк. saraj

— дворец;

казна — тур. и тат. ẋaznä, крым. — тат. ẋazna, в свою очередь в тюркских языках заимствовано из арабского, где «хазана» означает «запасать, хранить».

Слова, связанные с хозяйством и торговлей:

бугай (бык-производитель) — тур. buɣa — «бык»;

бакалея — турецк. bakkal — «торговец овощами»;

кабак — тур. kаbаk;

чара, чарка — тюрк., монг. čаrа — «большая чаша»;

стакан — казахск. tustaɣan — «стакан, плошка, черпак»;

чулан — алт., čulan — «загон для скотины», тат. čölån — «чулан, кладовая».

Элементы одежды и предметы обихода:

войлок — тюрк. ojlyk — «покрывало»;

вьюк — тур. jük

— «груз, тяжесть»;

бешмет — используется в татарском языке в значении «верхняя одежда»;

малахай (шапка) — слово используется в монгольском, калмыцком, татарском языках;

фата — тур. futa, fota — «передник, полосатая ткань индийского производства», далее от араб. fūṭa.

Масти лошадей: чалый[9], буланый[10], караковый[11], каурый[12], бурый[13].

Перейти на страницу:

Похожие книги

Нарратология
Нарратология

Книга призвана ознакомить русских читателей с выдающимися теоретическими позициями современной нарратологии (теории повествования) и предложить решение некоторых спорных вопросов. Исторические обзоры ключевых понятий служат в первую очередь описанию соответствующих явлений в структуре нарративов. Исходя из признаков художественных повествовательных произведений (нарративность, фикциональность, эстетичность) автор сосредоточивается на основных вопросах «перспективологии» (коммуникативная структура нарратива, повествовательные инстанции, точка зрения, соотношение текста нарратора и текста персонажа) и сюжетологии (нарративные трансформации, роль вневременных связей в нарративном тексте). Во втором издании более подробно разработаны аспекты нарративности, события и событийности. Настоящая книга представляет собой систематическое введение в основные проблемы нарратологии.

Вольф Шмид

Языкознание, иностранные языки / Языкознание / Образование и наука
Откуда приходят герои любимых книг. Литературное зазеркалье. Живые судьбы в книжном отражении
Откуда приходят герои любимых книг. Литературное зазеркалье. Живые судьбы в книжном отражении

А вы когда-нибудь задумывались над тем, где родилась Золушка? Знаете ли вы, что Белоснежка пала жертвой придворных интриг? Что были времена, когда реальный Бэтмен патрулировал улицы Нью-Йорка, настоящий Робинзон Крузо дни напролет ждал корабля на необитаемом острове, который, кстати, впоследствии назвали его именем, а прототип Алеши из «Черной курицы» Погорельского вырос и послужил прототипом Алексея Вронского в «Анне Карениной»? Согласитесь, интересно изучать произведения известных авторов под столь непривычным углом. Из этой книги вы узнаете, что печальная история Муму писана с натуры, что Туве Янссон чуть было не вышла замуж за прототипа своего Снусмумрика, а Джоан Роулинг развелась с прототипом Златопуста Локонса. Многие литературные герои — отражение настоящих людей. Читайте, и вы узнаете, что жил некогда реальный злодей Синяя Борода, что Штирлиц не плод фантазии Юлиана Семенова, а маленькая Алиса родилась вовсе не в Стране чудес… Будем рады, если чтение этой книги принесет вам столько же открытий, сколько принесло нам во время работы над текстом.

Юлия Игоревна Андреева

Языкознание, иностранные языки
Очерки по истории английской поэзии. Романтики и викторианцы. Том 2
Очерки по истории английской поэзии. Романтики и викторианцы. Том 2

Второй том «Очерков по истории английской поэзии» посвящен, главным образом, английским поэтам романтической и викторианской эпох, то есть XIX века. Знаменитые имена соседствуют со сравнительно малоизвестными. Так рядом со статьями о Вордсворте и Китсе помещена обширная статья о Джоне Клэре, одаренном поэте-крестьянине, закончившем свою трагическую жизнь в приюте для умалишенных. Рядом со статьями о Теннисоне, Браунинге и Хопкинсе – очерк о Клубе рифмачей, декадентском кружке лондонских поэтов 1890-х годов, объединявшем У.Б. Йейтса, Артура Симонса, Эрнста Даусона, Лайонела Джонсона и др. Отдельная часть книги рассказывает о классиках нонсенса – Эдварде Лире, Льюисе Кэрролле и Герберте Честертоне. Другие очерки рассказывают о поэзии прерафаэлитов, об Э. Хаусмане и Р. Киплинге, а также о поэтах XX века: Роберте Грейвзе, певце Белой Богини, и Уинстене Хью Одене. Сквозной темой книги можно считать романтическую линию английской поэзии – от Уильяма Блейка до «последнего романтика» Йейтса и дальше. Как и в первом томе, очерки иллюстрируются переводами стихов, выполненными автором.

Григорий Михайлович Кружков

Языкознание, иностранные языки