Гамбит. Конь без масти

– Ваш бывший супруг и его брат задержаны по подозрению в ряде преступлений, – уверенно сказал комиссар и безуспешно попытался привлечь ее внимание к себе.

Глупо, комиссар, очень глупо. Хотели бы большего эффекта – надо было звать людей в белых халатах. Два наряда, как минимум. Пусть готовят сразу две палаты, она на сухую не сдастся. Морган же будто бы не чувствовал наэлектризованной атмосферы между зассаными стенами, от которой даже Адам странно притих.

– Эти же обвинения выдвинуты и против вас, мэм, – комиссар старался не нагнетать обстановку, которая и так была накалена до предела.

Значит, чувствовал. Без сомнения чувствовал, но колкие удары пробегавших разрядов не пробились через его панцирь черствости, выстроенный за годы службы в легавом полку. Браво, комиссар Морган. Адаму есть, у кого поучиться. Тот хоть и стоял бледным, словно неживой, но это частенько было его обычным состоянием после выкуренной половины пачки. На меньшее она не ставила, да и воняло от Ларссона за версту. Но нужно отдать боссу должное, держался Адам молодцом, не то, что Лиам, верещал себе что-то на своем голубином, не понятно только от удовольствия или еще не от него, и пребывал с уже расквашенной физиономией. Плохо, Лиам, стыд и позор. Хорошо, что они в разводе. Ей теперь за него почти не стыдно.

– Мммм, как удобно, комиссар Морган, когда сразу трое подозреваемых совершенно случайно оказались в одном месте в одно время, – сделав акцент на «случайно», Эванс говорила с Морганом, но смотрела в черную бездну, а бездна, да, смотрела в ответ.

 Непреодолимая сила и неподвижный предмет. Их поле боя – заваленная мусором подворотня. «Как поэтично», – подумала она, но вовремя вспомнила, что ночью все мышки серы, и от поэзии они далеки, как от далекой-далекой Нибиру.

– В чем же нас обвиняют? – она удивленно спросила и с удовольствием наблюдала, как вздернулся волевой подбородок, поджались ровные губы, а ноздри раздувались в такт дыханию. Вдох-выдох, вдох-выдох.

«Дышите – не дышите, здесь жутко воняет одной мерзкой трусливой скотиной!» – думала она, и злость, годы сидевшая взаперти, сорвалась с поводка, бросилась вперед, ослепляя, но Эванс подцепила вывшую суку под ошейник, оттаскивая, ведь сейчас не время, оно обязательно настанет! В этом она не сомневалась.

На что он надеялся, придя сюда? Сломать ее? Испугать? Образумить? Глупо, Символ Нордэма, очень глупо. Не с той, что называется, связался. Даже мелкий говнюк не смог ее обдурить своим повторным липовым предложением, хотя в этот раз оно выглядело вполне себе искренне, правда, немного прагматично, но она не в обиде, что уж там, почти родные. Подумаешь, дважды бомба в одну воронку!

– В организации вооружённого нападения на заведение Патрисии Ронье. Кроме примет участников, у нас есть улики и свидетели… – продолжал Морган, пока дуэль взглядов между непреодолимой силой и неподвижным предметом продолжалась.

Адам, как и ожидаемо, молчал, да и что он мог ей сказать? Скрежетнуть победное: «Я же говорил?». Не пойти бы ему тогда, да и не пойти бы ему и сейчас! А злоба все лаяла, срываясь с привязи.

– Не продолжайте комиссар, – преодолев силу рвущейся с цепи суки, Эванс первой отвела взгляд. Намеренно медленно, холодно, пристально перевела его на Моргана и протянула ему маленькие, замерзшие ладони без перчаток.

– Вы можете меня арестовать прямо сейчас, – смиренно приняла она уготованную участь, а выдох из темноты был настолько глубоким, что до нее донесся шум морского прибоя.  «Поздно, Адам. Слишком поздно. Ты выбрал», – принятие, не его, ее, затопило спокойствием, а злоба, заскулив, вернулась в отчий дом из зарешеченных прутьев.

Легавые ждали и не гавкали. Замерли, притаились. Ожидали сопротивления? Криков? Намереваясь создать прецедент? Серьезно? Она же не Лиам! Хера им лысого, и не только копам. В тишине до слуха доносится только шелест материи пальто на расправленных плечах, боковое зрение выхватывает еще более холодный и тяжелый взгляд в ее сторону, который она более не ловит своим. Черта прочерчена, позиции обозначены, нахер – это вон туда. Вектор задан. Подачек Эвансы не собирают!

– Ми, не надо, – промямлил Лиам, облизывая стену, перед тем как снова оказаться впечатанным в нее светлым и радужным ликом.

 «Наверное, ему нравится», – смирилась она с его лепетом и опять нашла оправдание.

Морган медленно подошел к ней, звеня цепью и надевая наручники на тонкие запястья. Эванс даже не шевельнулась, снова не сводя глаз с темноты, но более не вглядываясь. Пусть теперь темнота смотрит, она не будет смотреть в ответ, втыкать в него сотни антимонитовых игл. Того и гляди, помрет от отравления тяжелыми металлами, а откачать из анафилактического шока методом «рот в рот» на этот раз будет некому.