Ган Исландец

— Ахъ, чертъ возьми! — вскричалъ Рандмеръ: — Надо позабавить ихъ выдумкой Боллара. Знаете-ли, господа, — продолжалъ онъ, идя къ нимъ навстрѣчу: — несчастный Фредерикъ Алефельдъ съѣденъ заживо извергомь Ганомъ Исландцемъ.

Сказавъ это, онъ не могъ удержаться отъ смѣха, который къ его удивленію встрѣченъ былъ почти негодующими криками:

— Какъ! Вы смѣетесь! Я не ожидалъ, чтобы Рандмеръ сталъ сообщать такимъ тономъ подобную новость. Смѣяться надъ несчастіемъ товарища!

— Какъ? — съ смущеніемъ спросилъ Рандмеръ: — Неужели это правда?

— Да вы сами же говорите! — кричали ему со всѣхъ сторонъ: — Развѣ вы уже не вѣрите своимъ словамъ:

— Но я полагалъ, что это выдумка Боллара…

— Выдумка была бы самая непозволительная, — вмѣшался старый офицеръ: — но къ несчастію, извѣстіе это вполнѣ достовѣрно. Нашъ полковникъ, баронъ Ветгайнъ, только-что получилъ эту роковую вѣсть.

— Страшное происшествіе! Какой ужасъ! — послышались голоса въ толпѣ.

— Намъ придется драться съ волками и медвѣдями въ образѣ человѣческомъ, — замѣтилъ кто-то.

— На насъ посыпятся выстрѣлы невѣдомо откуда, — сказалъ другой: — насъ перестрѣляютъ по одиночкѣ какъ старыхъ фазановъ въ птичникѣ.

Невольно содрогнешься, подумавъ о смерти Алефельда, — вскричалъ Болларъ торжественнымъ тономъ: — нашъ полкъ несчастливъ. Смерть Диспольсена, гибель бѣдныхъ солдатъ въ Каскадтиморѣ, страшная участь Алефельда, — вотъ три трагическихъ происшествія въ короткій промежутокъ времени.

Молодой баронъ Рандмеръ вышелъ наконецъ изъ своей молчаливой задумчивости.

— Просто не вѣришь своимъ ушамъ! — вскричалъ онъ: — Фредерикъ, этотъ ловкій танцоръ!

Послѣ этого глубокомысленнаго изреченія, онъ снова замолчалъ, между тѣмъ какъ капитанъ Лори, искренно соболѣзнуя смерти молодаго поручика, замѣтилъ второму стрѣлку, Торику Бельфасту, что мѣдь на его перевязи не такъ ярко блеститъ какъ прежде.

XXXI

При заходѣ солнца видъ сжатой оголенной нивы наводитъ на душу какую-то зловѣщую грусть, когда идешь одиноко, шурша ногами въ стебляхъ высохшей соломы, прислушиваясь къ монотонному треску кузнечика и слѣдя, какъ огромныя безформенныя облака медленно ложатся на горизонтѣ, подобно призрачнымъ трупамъ.

Такое ощущеніе испытывалъ Орденеръ вечеромъ, послѣ неудачной ветрѣчи своей съ исландскимъ разбойникомъ. Изумленный на минуту его поспѣшнымъ бѣгствомъ онъ намѣревался сперва броситься за нимъ въ погоню, но заблудившись въ кустарникѣ, потерялъ цѣлый день, бродя по дикимъ необработаннымъ полямъ, не встрѣчая слѣда человѣческаго. Къ вечеру онъ очутился въ обширной степи, окаймленной со всѣхъ сторонъ небосклономъ и не представлявшей никакого убѣжища юному путнику, истомленному усталостями и голодомъ.

Страданія тѣлесныя усилились и душевными муками. Предпріятіе его не увѣнчалось успѣхомъ. У него не осталось даже обманчивой надежды, заставлявшей его преслѣдовать разбойника; тысячи печальныхъ мыслей, о которыхъ вчера не было и помину, зароились теперь въ его утомленномъ мозгу.

Что теперь дѣлать? Какъ вернуться къ Шумахеру, не принося съ собой спасенія Этели? Какія страшныя бѣдствія могъ отклонить онъ, разыскавъ роковой ящикъ? А бракъ его съ Ульрикой Алефельдъ! Ахъ! Если бы по крайней мѣрѣ удалось ему вырвать свою Этель изъ тюрьмы, если бы могъ онъ бѣжать съ ней и скрыть свое блаженство гдѣ нибудь на краю свѣта!..

Завернувшись въ плащъ, Орденеръ легъ на землю — небо было мрачно; грозная молнія по временамъ прорывалась сквозь тучи, какъ сквозь траурное покрывало, и быстро потухала. Холодный вѣтеръ бушевалъ на равнинѣ. Молодой человѣкъ почти не обращалъ вниманія на эти признаки приближающейся бури; если бы и могъ онъ гдѣ нибудь укрыться отъ непогоды и отдохнуть отъ усталости, нигдѣ не скрылся бы онъ отъ своего несчастія и тревожныхъ мыслей, не дававшихъ ему покоя.

Вдругъ смутный шумъ человѣческихъ голосовъ достигъ его слуха. Съ удивленіемъ приподнялся онъ на локоть и примѣтилъ въ нѣкоторомъ разстояніи странныя тѣни, двигавшіяся въ темнотѣ. Онъ сталъ всматриваться пристальнѣе. Лучъ свѣта сверкнулъ въ таинственной толпѣ и Орденеръ съ легко понятнымъ изумленіемъ увидалъ, что всѣ эти фантастическіе признаки одинъ за другимъ погружаются въ землю. Затѣмъ все исчезло.

Орденеръ былъ чуждъ предразсудковъ своего времени и своей страны. Его зрѣлый, серьезный умъ презиралъ тѣ суевѣрія и страхи, которые тревожатъ дѣтство людей, и народовъ. Однако, въ этомъ страшномъ видѣніи было что-то сверхъестественное, заставившее его усомниться въ доводахъ разсудка. Кто знаетъ, можетъ быть духи умершихъ дѣйствительно возвращаются иногда на землю?

Онъ тотчасъ же поднялся съ земли, осѣнилъ себя крестнымъ знаменіемъ и направился къ тому мѣсту, гдѣ скрылись видѣнія. Дождь сталъ накрапывать крупными каплями, плащъ Орденера надувался какъ парусъ, перо на шляпѣ, развѣвавшееся по вѣтру, било его по лицу.