Ганнибал

Местный рейс до Милана. Свистящий двигателями турбореактивный самолет компании «Аэроспасиале» взлетел в небо Флоренции рано утром, заложил вираж над виноградниками, ряды которых широко разбегаются во все стороны, как на грубом плане тосканского застройщика. Что-то теперь было не так с цветами этого пейзажа — новые плавательные бассейны возле вилл богатых иностранцев добавляли в него ненужные синие пятна. Пацци же, смотревшему из иллюминатора самолета, цвет этих бассейнов казался молочно-голубым, как глаза старухи-англичанки — совершенно посторонние синие пятна среди темно-зеленых кипарисов и серебристой листвы оливковых деревьев.

Настроение Ринальдо Пацци поднималось вместе с самолетом; теперь он в глубине души был совершенно уверен, что ему не грозит жить здесь до старости, зависеть от капризов полицейского начальства и пытаться дотянуть до конца, чтобы выслужить пенсию.

Он ужасно боялся, что доктор Лектер исчезнет после убийства Ньокко. Но когда вновь увидел включенную лампу над рабочим местом доктора в церкви Санта Кроче, то ощутил огромное облегчение. Доктор, видимо, считал, что находится в полной безопасности.

Смерть какого-то цыгана не вызвала совершенно никаких волнений в тихих водах Квестуры; считалось, что это связано с наркотиками: к счастью, рядом с трупом валялось несколько использованных шприцев — обычное дело во Флоренции, где шприцы можно получить бесплатно.

Теперь нужно самому взглянуть на деньги. Пацци настоял на этом.

Живущий почти исключительно зрительными образами, Пацци навсегда и полностью запоминал то, что хоть один раз увидел. Так, он прекрасно помнил, как впервые увидел эрекцию собственного пениса, как впервые увидел собственную кровь, первую женщину, которую он видел обнаженной, первый кулак, который нанес ему удар. Он прекрасно помнил, как однажды забрел случайно в боковую капеллу одной из церквей Сиены и неожиданно заглянул в лицо св. Екатерины Сиенской, чья мумифицированная голова в безупречно-белом апостольнике выглядывала из раки, выполненной в виде церкви.

Увидеть своими глазами три миллиона американских долларов было для него точно таким же потрясением.

Триста перетянутых лентой пачек стодолларовых купюр с перемешанными серийными номерами.

В маленькой скромной комнате, похожей на часовню, в помещении женевского отделения банка «Креди Суисс» адвокат Мэйсона Верже продемонстрировал деньги следователю Ринальдо Пацци. Деньги были привезены из подземного хранилища в четырех глубоких запирающихся сундуках с латунными номерными табличками. «Креди Суисс» предоставил аппараты для счета банкнот, весы и клерка. Клерка Пацци отослал прочь. И положил ладони на эту кучу денег. На секунду.

Ринальдо Пацци был очень опытным следователем. В течение двадцати лет он гонялся за разными мошенниками и арестовывал их. И теперь, стоя перед этой кучей денег, выслушивая условия, на которых они будут ему переданы, он не уловил ни единой фальшивой ноты; если он отдаст им Ганнибала Лектера, Мэйсон отдаст ему эти деньги.

В жарком приступе эйфории Пацци осознал, что эти ребята вовсе не собираются валять дурака — Мэйсон действительно заплатит ему. Не было у него иллюзий и относительно дальнейшей судьбы Лектера. Он продавал этого человека, обрекая его на пытки и смерть. К чести Пацци следует отметить, что он полностью сознавал, что делает.

«Наша свобода стоит больше, чем жизнь этого чудовища. Наше счастье гораздо важнее, чем его страдания», — думал он с холодным эгоизмом навеки проклятого. Трудно сказать, что он имел в виду под словом «мы» — то ли использовал его как привычную судебную терминологию, то ли имел в виду себя и свою жену — на этот вопрос мог найтись и не один ответ.

В этой комнатке, такой чистенькой, по-швейцарски аккуратной и безукоризненной, Пацци принял окончательное решение. Он повернулся от денег к адвокату, господину Кони, и кивнул. Адвокат отсчитал из первого сундука сто тысяч долларов и передал их Пацци.

Потом господин Кони набрал телефонный номер и передал трубку Пацци:

— Это наземная линия, разговор шифруется, — сообщил он.

Голос американца, который услышал Пацци, произносил слова в странном ритме, слова как бы вбивались в один выдох с паузой между выдохами, причем взрывные согласные отсутствовали. От его звука у Пацци даже чуть закружилась голова, словно он напрягался при каждом вдохе вместе с говорящим.

Без каких-либо вступлений голос осведомился:

— Где доктор Лектер?

Пацци, стоя с деньгами в одной руке и с телефонной трубкой в другой, не колебался:

— Это тот человек, что занимается изучением Палаццо Каппони во Флоренции. Он там служит… куратором.

— Будьте любезны, покажите свои документы господину Кони и передайте ему трубку. Он не будет произносить ваше имя вслух.

Господин Кони проконсультировался с запиской, которую достал из кармана, и произнес в трубку несколько слов — явно заранее обусловленный код, а затем отдал трубку Пацци.