Ганнибал

По его виду Пацци решил, что это просто дубина стоеросовая, невысокий, коренастый и сильный детина, и очень ловкий. На нем был кожаный жилет, а лента на шляпе сделана из кабаньей шкуры со щетиной. Пацци решил, что у него самого руки длиннее дюйма на три, а ростом он дюйма на четыре выше Карло. Вес у них примерно одинаковый. У Карло на руке не хватало большого пальца. Пацци заключил, что сможет вычислить его по архивам Квестуры и займет это не более пяти минут. Обоих снизу освещали лампы, горевшие возле могил.

— У него в доме хорошая система сигнализации, — сказал Пацци.

— Я уже видел. Вам придется показать его мне.

— Он должен выступать на одном заседании завтра вечером, в пятницу. Вы сможете все подготовить до завтра?

— Хорошо. — Карло хотелось немного поиздеваться над этим полицейским, показать, что главный здесь он. — Вы вместе с ним выйдете или вы его боитесь? Все равно ведь придется сделать все, за что вам заплатили. Вам нужно будет показать его мне.

— Придержи язык! Я сделаю то, за что мне заплатили, и ты тоже. А то, если хочешь, могу тебе устроить небольшой отдых в тюрьме Вольтерра — в качестве «петуха». Только скажи.

Карло на работе был так же невосприимчив к оскорблениям, как к воплям боли. Он уже понял, что недооценил этого полицейского. Он развел руками:

— Говорите, что мне надо знать.

Карло встал рядом с Пацци, как будто они вместе предаются скорби перед мавзолеем. Мимо прошла парочка, держась за руки. Карло снял шляпу, и оба они склонили головы. Пацци положил цветы возле двери гробницы. От шляпы Карло несло горячей тухлятиной, как от гениталий неумело кастрированного животного.

Пацци отвернулся, уклоняясь от этого запаха.

— Он хорошо владеет ножом. Бьет снизу.

— А пистолет у него есть?

— Не знаю. Насколько мне известно, он никогда им не пользовался.

— Мне бы не хотелось вытаскивать его из машины. Лучше бы на улице, и чтоб людей вокруг было поменьше.

— А как ты его вырубишь?

— Это уж мое дело. — Карло сунул в рот кабаний зуб и принялся жевать хрящик. Время от времени этот зуб показывался у него изо рта.

— Это и мое дело тоже, — сказал Пацци. — Так как ты это проделаешь?

— Из дробовика, он заряжен мешочком с дробью. Потом накинем сеть, а потом можно сделать укол. Надо сразу же проверить ему зубы, нет ли там под коронкой ампулы с ядом.

— Он будет выступать на заседании. Оно начинается в семь в Палаццо Веккьо. Если он в пятницу будет работать в капелле Каппони в церкви Санта Кроче, тогда я буду его сопровождать от церкви до Палаццо Веккьо. Ты хорошо знаешь Флоренцию?

— Неплохо. Можете достать мне пропуск на машину в старый город?

— Да.

— В церкви я его брать не буду, — заметил Карло.

Пацци кивнул:

— Лучше дождаться, пока он выступит на заседании, после этого его никто не хватится недели две. У меня есть предлог, чтобы вместе с ним пойти после собрания в Палаццо Каппони…

— Мне бы не хотелось брать его в его же собственном доме. Это его территория. Он там все знает, а я — нет. Он будет настороже, будет озираться при входе. Нет, лучше его брать на тротуаре.

— Тогда слушай, что я скажу — мы выйдем из главного входа Палаццо Веккьо, боковая дверь на Виа деи Леони уже будет заперта. Мы пойдем по Виа Нери, потом через реку по Понте алле Грацие. Там большие деревья перед Музеем Бардини на противоположной стороне улицы, они закрывают свет уличных фонарей. В это время там тихо, все уроки в школах уже закончатся.

— Ладно, значит напротив Музея Бардини, но я могу попробовать проделать это раньше, если будет подходящая ситуация, ближе к дворцу, или еще раньше, днем, если он заметит слежку и попробует удрать. Мы, вероятно, воспользуемся машиной «скорой помощи». Вы оставайтесь с ним, пока мы его не вырубим, а потом сматывайтесь побыстрее.

— Я требую, чтобы вы вывезли его из Тосканы, прежде чем начнете его обрабатывать…

— Поверьте, он скоро вообще исчезнет с лица земли, причем ногами вперед, — сказал Карло, улыбаясь собственной шутке. Между растянувшимися губами опять показался кабаний зуб.

Глава 35

Утро пятницы. Маленькая комната в мансарде Палаццо Каппони. Три беленые стены совершенно голые. На четвертой висит огромное полотно тринадцатого века — «Мадонна» школы Чимабуэ, слишком большое для такой маленькой комнаты. Голова мадонны чуть наклонена вниз, как у любопытной птички, и ее миндалевидные глаза смотрят на небольшую фигуру человека, спящего под картиной.

Доктор Ганнибал Лектер, ветеран пребывания на тюремных нарах и на койках в психушках, тихо лежит на узкой постели, сложив руки на груди.

Глаза его открываются, и он просыпается внезапно и сразу полностью, снившийся ему сон о его сестре Мике, давно уже мертвой, съеденной и переваренной, плавно переходит в его настоящее: опасность была там, опасность остается здесь.

Понимание того, что он в опасности, точно так же, как убийство цыгана-карманника, отнюдь не помешало ему прекрасно выспаться.