Ганзейцы. Савонарола

Переезд в замок Буэнфидардо не внёс никаких особых перемен в жизнь Гуильельмо Пацци и его семьи; только уединение ещё больше сблизило всех их. В противоположность большинству соседних землевладельцев, имевших в виду одну ближайшую выгоду, Гуильельмо прежде всего задался целью ввести различные улучшения в своих владениях и по возможности облегчить участь подвластных ему вассалов. Эти стремления не остались бесплодными; его пример благотворно подействовал на местных крестьян, которые мало-помалу убедились в доброжелательности и опытности своего господина. Он занимался осушкой болот, устраивал водопроводы, усовершенствовал скотоводство и земледелие, заботился о сохранении лесов и посадке деревьев, так что те же земли скоро стали приносить несравненно больше дохода, нежели в прежние времена. Но не только сам владелец замка, но и жена его была добрым гением для жителей соседних деревень. Она устроила школу для детей, ухаживала за больными, приискивала работу для пожилых женщин и, избегая всякой помощи, которая имела вид милостыни, главным образом старалась дать возможность людям существовать на свои собственные средства. Сначала это была нелёгкая задача. Простой народ, погруженный в невежество и вековые предрассудки, относился к ней с тупым равнодушием, а подчас и с явным недоброжелательством. Но Бианка не смущалась этим и неуклонно шла к цели; наконец мало-помалу она достигла того, что местное население стало совершенно иначе относиться к ней: прежняя подозрительность исчезла и уступила место полному доверию.

Замок Буэнфидардо находился в стороне от большой дороги, и поэтому сюда редко заходил странник или приезжал кто-либо из путешественников. Только художники время от времени посещали эту живописную местность, чтобы почерпнуть новые сюжеты из природы и народной жизни. Так случилось и теперь. Один молодой неизвестный художник по примеру своих товарищей отправился бродить по горам с небольшим количеством денег и необходимыми принадлежностями для эскизов. До сих пор собранный им материал был довольно скуден, потому что ландшафтная живопись не увлекала его; он занимался ею, насколько это было необходимо для его главной задачи. Он искал сюжеты из народной жизни для изображения типов и частью отдельных сцен, Хотя ему удалось набросать несколько характерных голов и изящных фигур, но он не встретил ни одного сколько-нибудь выдающегося явления, которое бы подействовало на его фантазию.

Однажды вечером он очутился поблизости от замка Буэнфидардо и подошёл ближе, чтобы полюбоваться его красивым местоположением. Но тут он неожиданно увидел группу, которая всецело поглотила его внимание. В нескольких шагах от него у ворот небольшой деревушки сидела молодая девушка с ребёнком на руках, у колен её стоял другой, четырёхлетний мальчик, и пристально смотрел ей в лицо. Хотя с первого взгляда трудно было определить общественное положение молодой девушки, но по манерам и покрою платья можно было сразу догадаться, что это не крестьянка. На ней было простое голубое платье, из-под которого виднелась юбка из более светлой материи. Гладкий лиф с четырёхугольным вырезом вокруг шеи, обшитый кружевами, красиво обрисовывал высокую грудь и стройную талию девушки; голова её была защищена от солнца вышитой вуалью. Тёмно-каштановые волосы с прямым пробором окаймляли хорошенькое свежее личико с кротким очаровательным выражением. Молодая девушка наклонила голову к ребёнку, которого держала на руках; её большие карие глаза глядели с трогательным участием на маленькое полуобнажённое существо; она, видимо, старалась занять его и что-то говорила ему вполголоса. Мальчик, стоявший у её колен, был также в одной рубашке; он с любопытством смотрел на незнакомца, который остановился в нескольких шагах от них.

«Кто это? — невольно промелькнуло в голове художника, который не мог оторвать глаз от этой идиллической сцены. — Она слишком молода, чтобы быть матерью этих детей... Но почему она так заботливо нянчится с ними?..»

Загадка эта должна была разрешиться, так как молодая девушка, быть может под влиянием магнетической силы его пристального взгляда, неожиданно подняла глаза. Увидя незнакомца, она слегка покраснела, но не переменила позы; только лицо её приняло серьёзное, сосредоточенное выражение. Она ещё раз вопросительно посмотрела на него.

Он почувствовал всю нелепость своего положения и хотел извиниться перед молодой девушкой, но ему помешало появление дамы средних лет. Она вышла из ближайшей хижины и прямо направилась к девушке, сидевшей с детьми. Опытный глаз живописца тотчас же заметил, что это мать и дочь; у обеих были прекрасные карие глаза и изящные и правильные черты лица. Но в то время как красота одной достигла полного расцвета, за которым должно было наступить отцветание, другая представляла собой роскошно распускающийся цветок, совмещавший в себе девическую робость с очарованием ранней молодости.