Ганзейцы. Савонарола

— Бывают минуты, — сказал он, — когда я глубоко сожалею, что связал твою судьбу с моей! Прости меня ради той горячей любви, которую я всегда чувствовал к тебе, потому что это главная причина моего легкомысленного поведения. Но подожди ещё немного; наша участь должна скоро решиться: или я погибну на поле битвы с врагами моей родины, или вернусь снова в Рим, чтобы назло всем препятствиям навсегда соединиться с тобой!

— Не думай, — возразила Катарина, — чтобы я когда-нибудь стала раскаиваться в моей любви к тебе. Встреча с тобой дала мне единственные светлые минуты моей жизни, которая без тебя прошла бы среди скучного, томительного однообразия. Расскажи мне лучше, как приняли в Венеции известие о моём бегстве и знают ли там, где я.

— Судя по тому, что мне приходилось видеть и слышать, сенат и твои родные сильно встревожены, но вряд ли они подозревают, что ты в Риме, — ответил Федериго. — Но во всяком случае, мой дорогой друг, — добавил он, обращаясь к Шарлотте де Лузиньян и пожимая ей руку, — не откажите нам в своём покровительстве и на будущее время; и если всё кончится благополучно, то мы будем обязаны вам счастьем нашей жизни! К сожалению, я не могу долее оставаться с вами ни одной минуты; свита моя готова, чтобы сопровождать меня в Неаполь...

Принц ещё раз обнял Катарину:

— До свидания, моя дорогая, до свидания, великодушный друг, ангел-хранитель нашей любви! Если бы я был простым дворянином, то считал бы себя в тысячу раз счастливее, нежели теперь. Но я не теряю надежды, что моя искренняя любовь преодолеет все препятствия и приведёт нас к желанной цели...

Затем принц поспешно вышел из комнаты и не видел, как бывшая кипрская королева залилась горькими слезами и бросилась на грудь Шарлотте, которая заключила её в свои объятия.

ГЛАВА XIV

Возвращение в гетто

Поход французского короля в Италию пока не встретил никаких препятствий; одержанные победы не стоили ему ни капли крови, так как были достигнуты посредством мирных переговоров.

Карл VIII, подойдя к Риму, отправил к папе посольство, состоящее из знатнейших рыцарей его армии. Послы требовали, чтобы короля беспрепятственно впустили в Рим, и обещали именем его величества, что он не нарушит папской власти и отнесётся с уважением к правам церкви. При этом они выразили надежду, что все затруднения будут устранены при первом же свидании папы с королём. Александр VI в высшей степени тяготился необходимостью передать свою столицу в руки неприятеля и отпустить послов без каких-либо определённых обещаний с их стороны. Но французское войско быстро приближалось к Риму; кардинал Ровере собрал армию и перешёл открыто на сторону врагов; в его руках были важнейшие крепости страны. Орсини также присоединились к королю со своими отрядами. Всякое сопротивление казалось невозможным; и папа после долгих колебаний согласился на условия, предложенные ему посольством.

В тот момент, когда принц Федериго Неаполитанский выехал из ворот Сан-Себастиано, французский король во главе своей армии вступил в «вечный город» через ворота Санта Мария дель Пополо.

Авангард был составлен из швейцарцев и немцев, которые шли со своими знамёнами под звуки барабанов, одежда их состояла из куртки, плотно прилегающей к телу, узких панталон такого же покроя, как у ландскнехтов, и из самых разнообразных тканей. Предводители выделялись высокими перьями на шляпах; у солдат были короткие шпаги и копья; четвёртая часть войска была вооружена алебардами, которые приходилось держать обеими руками во время битвы. Первый ряд каждого батальона был в латах, равно и предводители.

За швейцарцами шёл пятитысячный отряд гасконцев, просто одетых и вооружённых арбалетами. Хотя они были вообще ниже ростом, нежели швейцарцы, но казались такими же коренастыми и сильными. Затем следовала кавалерия, представлявшая собой цвет французского дворянства; в первых рядах ехали Марилльяк, Баярд и другие рыцари в богатых шёлковых плащах с воротниками из золотой парчи. Они были вооружены шпагами и длинными мечами. По обычаю, принятому во французской армии, у лошадей были обрезаны уши и хвосты. За каждым рыцарем следовали три лошади; на одной из них ехал паж в таком же вооружении, как и его господин; на двух других ехали конюхи. Четыреста стрелков, в числе которых было сто шотландцев, окружали короля, при котором ещё находился конвой из дворян. Последние отличались богатством одежды и на этот раз, против обыкновения, шли пешком. Рядом с его величеством шествовали кардиналы Асканио Сфорца и Юлий делла Ровере, а за ними кардиналы Колонна и Севелли. Затем следовали двое других синьоров из дома Колонна и итальянские генералы с знатнейшими французскими рыцарями.

За армией везли тридцать шесть пушек, длина и тяжесть которых приводила всех в изумление. Шествие продолжалось около шести часов и под конец приняло ещё более торжественный вид, когда вследствие наступивших сумерек зажжены были факелы.