Читаем Гардемарины, вперед! полностью

В парке все еще спят: и птицы, и насекомые, а где-то в хижине землепашца уже вжикнула струя молока в подойник, взбивая пену, и звук отбиваемой косы разнесся по деревне. В Геттингене, сидя на книжках, пьют пиво студенты, в Греции среди олив или на старом некрополе бродят козы, на севере самоед над фитильком, плавающим в рыбьем жиру, чинит меховую одежду, где-то в Индии, в древнем, нагретом светильниками храме, восседает Будда, а над Финским заливом сияет Полярная звезда, указывая путь мореплавателям. Матерь Божья, какое счастье — чувствовать себя живым! Никиту ознобил холодок восторга, пока еще это все принадлежит ему.

Раненое плечо слегка ныло. Но боль ощущалась слабо. Он ощупал бинты с жесткими аметистами и улыбнулся: ради Гаврилы он готов стерпеть и эту начинку.

И особенно приятно было, что мысль о женщине с ласковыми глазами, которую звали Фике, не только не причиняла боли, но даже не развлекала. Он задвинул воспоминание о ней в самый глухой угол сознания. Так бросают на дно сундука отслужившую вещь, зная заранее, что она не понадобится. Было и прошло… И даже неинтересно знать, из-за каких превратностей судьбы он угодил в темницу, а потом под пулю.

За окном раздались далекие звуки — усадьба просыпалась. Гаврила заворочался в кресле, и Никита тут же закрыл глаза, ему не хотелось вести утренние, обыденные разговоры. И опять он закачался на теплых волнах. «Экая у нее стройная шейка, — подумалось вдруг. — Не иначе как она носит высокие, жесткие воротники, шея сама собой и удлиняется. Что за чушь иногда лезет в голову!»

После завтрака, не обильного, но сытного, Никита задал вопрос, который пришел ему в голову сразу после пробуждения:

— Гаврила, а почему не идет эта стройная девушка — Мария?

— Я ей только завтра разрешил прийти.

— Разреши-ил! Что за наглость такая? Как тебе не стыдно?

— Выздоравливаете, Никита Григорьевич, — осклабился камердинер. — Вот уже и ругаться изволили начать…

— Ты мне зубы не заговаривай. Пошли ей записку. Намекни, мол, пусть придет.

— Она и без всяких намеков прибежит. Проявляет к вам сия девица огромное внимание. Оно и понятно — влюблена…

— Гаврила, не говори глупостей. — Никите очень хотелось, чтобы камердинер как можно дольше развивал эту тему.

— Какие ж глупости? Мы как приехали во флигель, она встала у кровати, вцепилась руками в эти столбики и смотрит на вас, а сама как неживая. Софья Георгиевна ей говорит: «Надо домой ехать немедленно. Хватятся нас — ругать будут! Еще разыскивать начнут». А Мария словно и не слышит. Еле отлепили ее от кровати-то. На следующий день опять явилась: «Гаврила, я за барином буду ходить». И не просит, требует. Я иногда допускал. Особливо когда домой надо было наведаться за камнями, — пояснил он с достоинством. — Вы не волнуйтесь, Никита Григорьевич, я ходил с полными предосторожностями.

— Я и не волнуюсь. Кого ты боишься?

— Сыщики бродят. Расспрашивают. Вас ищут.

Да, конечно, ищут. Объяснил бы кто-нибудь, в чем он виноват. Но стоило Никите задать самый невинный вопрос, как Гаврила начинал колобродить вокруг и около: не знаю, вам нельзя волноваться, вот Алексей Иванович пожалует, тогда и спросите.

Мария появилась раньше, чем ей было дозволено. Она выглядела смущенной, но повела себя столь решительно, что Гаврила не посмел спорить, отступился. А может, явная заинтересованность барина девицей сыграла свою роль. Если девица полезна для здоровья, то он и не против.

— Здравствуйте, князь. Я буду у вас до вечера и никуда не уйду. — Все это было сказано резко, напористо. Она села к изголовью и поставила на стол корзинку. — Это земляника. Вы любите землянику?

— Обожаю, — серьезно сказал Никита, пристально всматриваясь в гостью.

— Гаврила, дай чашку, я сама буду поить князя.

Камердинер безмолвно повиновался. Никита рассмеялся и открыл рот, он уже мог пить чай без посторонней помощи, но почему бы не доставить себе удовольствие и не принять его из рук милой девушки. Мария подносила ложку, выливая содержимое в его рот, складывала губы сердечком и непроизвольно повторяла глотательные движения.

С чайной процедурой было покончено, надо о чем-то говорить.

— Вам не скучно здесь лежать одному?

— Нет, что вы… Мне было скучно, а теперь мне весело. — Он рассмеялся счастливо. — Но где все? Почему они не идут? Алешка, Софья, Саша…

— Алеша в Кронштадте, там случилась авария, а Саша очень занят по делам службы.

Последние слова Мария произнесла с некоторым усилием, но Никите и в голову не пришло заподозрить неладное.

— А Софья сегодня придет. Она очень рада, что вам лучше.

— Софья — ваша подруга? Я помню, как встретил вас в саду перед маскарадом.

— Потом вы пошли на свидание к важной даме и не вернулись, — прошептала Мария.

— Вам и это известно?

«Мне все известно, только говорить запрещено! — хотелось крикнуть Марии. — А это очень трудно, держать язык за зубами, особенно если есть вещи, касающиеся меня лично!»

Перейти на страницу:

Все книги серии Русская литература. Большие книги

Москва – Петушки. С комментариями Эдуарда Власова
Москва – Петушки. С комментариями Эдуарда Власова

Венедикт Ерофеев – явление в русской литературе яркое и неоднозначное. Его знаменитая поэма «Москва—Петушки», написанная еще в 1970 году, – своего рода философская притча, произведение вне времени, ведь Ерофеев создал в книге свой мир, свою вселенную, в центре которой – «человек, как место встречи всех планов бытия». Впервые появившаяся на страницах журнала «Трезвость и культура» в 1988 году, поэма «Москва – Петушки» стала подлинным откровением для читателей и позднее была переведена на множество языков мира.В настоящем издании этот шедевр Ерофеева публикуется в сопровождении подробных комментариев Эдуарда Власова, которые, как и саму поэму, можно по праву назвать «энциклопедией советской жизни». Опубликованные впервые в 1998 году, комментарии Э. Ю. Власова с тех пор уже неоднократно переиздавались. В них читатели найдут не только пояснения многих реалий советского прошлого, но и расшифровки намеков, аллюзий и реминисценций, которыми наполнена поэма «Москва—Петушки».

Венедикт Васильевич Ерофеев , Венедикт Ерофеев , Эдуард Власов

Проза / Классическая проза ХX века / Контркультура / Русская классическая проза / Современная проза
Москва слезам не верит: сборник
Москва слезам не верит: сборник

По сценариям Валентина Константиновича Черных (1935–2012) снято множество фильмов, вошедших в золотой фонд российского кино: «Москва слезам не верит» (премия «Оскар»-1981), «Выйти замуж за капитана», «Женщин обижать не рекомендуется», «Культпоход в театр», «Свои». Лучшие режиссеры страны (Владимир Меньшов, Виталий Мельников, Валерий Рубинчик, Дмитрий Месхиев) сотрудничали с этим замечательным автором. Творчество В.К.Черных многогранно и разнообразно, он всегда внимателен к приметам времени, идет ли речь о войне или брежневском застое, о перестройке или реалиях девяностых. Однако особенно популярными стали фильмы, посвященные женщинам: тому, как они ищут свою любовь, борются с судьбой, стремятся завоевать достойное место в жизни. А из романа «Москва слезам не верит», созданного В.К.Черных на основе собственного сценария, читатель узнает о героинях знаменитой киноленты немало нового и неожиданного!_____________________________Содержание:Москва слезам не верит.Женщин обижать не рекумендуетсяМеценатСобственное мнениеВыйти замуж за капитанаХрабрый портнойНезаконченные воспоминания о детстве шофера междугороднего автобуса_____________________________

Валентин Константинович Черных

Советская классическая проза
Господа офицеры
Господа офицеры

Роман-эпопея «Господа офицеры» («Были и небыли») занимает особое место в творчестве Бориса Васильева, который и сам был из потомственной офицерской семьи и не раз подчеркивал, что его предки всегда воевали. Действие романа разворачивается в 1870-е годы в России и на Балканах. В центре повествования – жизнь большой дворянской семьи Олексиных. Судьба главных героев тесно переплетается с грандиозными событиями прошлого. Сохраняя честь, совесть и достоинство, Олексины проходят сквозь суровые испытания, их ждет гибель друзей и близких, утрата иллюзий и поиск правды… Творчество Бориса Васильева признано классикой русской литературы, его книги переведены на многие языки, по произведениям Васильева сняты известные и любимые многими поколениями фильмы: «Офицеры», «А зори здесь тихие», «Не стреляйте в белых лебедей», «Завтра была война» и др.

Андрей Ильин , Борис Львович Васильев , Константин Юрин , Сергей Иванович Зверев

Исторический детектив / Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Cтихи, поэзия / Стихи и поэзия
Место
Место

В настоящем издании представлен роман Фридриха Горенштейна «Место» – произведение, величайшее по масштабу и силе таланта, но долгое время незаслуженно остававшееся без читательского внимания, как, впрочем, и другие повести и романы Горенштейна. Писатель и киносценарист («Солярис», «Раба любви»), чье творчество без преувеличения можно назвать одним из вершинных явлений в прозе ХХ века, Горенштейн эмигрировал в 1980 году из СССР, будучи автором одной-единственной публикации – рассказа «Дом с башенкой». При этом его друзья, такие как Андрей Тарковский, Андрей Кончаловский, Юрий Трифонов, Василий Аксенов, Фазиль Искандер, Лазарь Лазарев, Борис Хазанов и Бенедикт Сарнов, были убеждены в гениальности писателя, о чем упоминал, в частности, Андрей Тарковский в своем дневнике.Современного искушенного читателя не удивишь волнующими поворотами сюжета и драматичностью описываемых событий (хотя и это в романе есть), но предлагаемый Горенштейном сплав быта, идеологии и психологии, советская история в ее социальном и метафизическом аспектах, сокровенные переживания героя в сочетании с ужасами народной стихии и мудрыми размышлениями о природе человека позволяют отнести «Место» к лучшим романам русской литературы. Герой Горенштейна, молодой человек пятидесятых годов Гоша Цвибышев, во многом близок героям Достоевского – «подпольному человеку», Аркадию Долгорукому из «Подростка», Раскольникову… Мечтающий о достойной жизни, но не имеющий даже койко-места в общежитии, Цвибышев пытается самоутверждаться и бунтовать – и, кажется, после ХХ съезда и реабилитации погибшего отца такая возможность для него открывается…

Александр Геннадьевич Науменко , Леонид Александрович Машинский , Майя Петровна Никулина , Фридрих Горенштейн , Фридрих Наумович Горенштейн

Проза / Классическая проза ХX века / Самиздат, сетевая литература / Современная проза / Саморазвитие / личностный рост

Похожие книги