Гарольд и Мод

МОД. Что вы имеете в виду?

ГАРОЛЬД. Умирал. Семнадцать раз. Не считая увечий. (Вдруг разражается хохотом: начинает действовать „натуральный продукт“.) Один раз я прострелил себе голову при помощи пробочного пистолета с кровью.

МОД. Это очень изобретательно. Расскажите.

ГАРОЛЬД. Здесь важнее всего расчет времени и соответствующее оборудование… Вы действительно хотите, чтобы я рассказал?

МОД. А как же!

ГАРОЛЬД (просияв). Отлично! Первый раз я ничего не готовил специально. Это случилось в колледже, в кабинете химии. Я проводил опыт, смешивал химические продукты, делал все научно. Вдруг — бам! все взорвалось. В потолке — огромная дыра. Я на полу с обожженными волосами. Поднимаюсь. Кругом дым, огонь. К счастью, я нашел старый мусоропровод, спустился по нему в подвал, вышел. Вся крыша в огне, с криками бегают люди, сигнал тревоги… Я сказал себе: пожалуй, лучше отправиться домой. (Садится к Мод.) У моей матери шел прием. Я пробрался к себе в комнату через черный ход. Вдруг внизу позвонили: полиция! Я перегнулся через перила и слышу, как моей матери говорят, что я погиб при пожаре в школе. Лица ее мне не было видно, но она вдруг зашаталась. Одной рукой она, держалась за шею, другую вытянула, словно искала опору. Двое мужчин бросились к ней. Тяжело вздохнув, она рухнула им на руки. (Он остановился на минуту.

) Я понял, что мне очень нравится умирать.

МОД. (Несколько минут молчитл. Говорит тихо) Да, я понимаю. Многим нравиться это — считаться мертвым. На самом деле они не умирают, а поворачиваются спиной к жизни. Они сидят на скамейках, только наблюдая за ходом матча. Это единственный матч, который они увидят за всю свою жизнь. Каждую минуту и они могли бы принять в нем участие, но они этого не делают… (Поднимается и кричит.) Так давайте же, боже мой, вперед! Ничего, если это причиняет боль! Играйте! Живите! Иначе после матча в раздевалке вам не о чем будет рассказать.

ГАРОЛЬД (улыбается ей). Вы мне очень нравитесь, Мод.

МОД (отвечает на его улыбку). И вы мне нравитесь, Гарольд. Давайте петь!

ГАРОЛЬД. Петь?

МОД. Не говорите мне, что не умеете петь. Петь могут все, даже я. (Садится за пианино и принимается наигрывать мелодию, которую мы назовем „музыкой Мод“. Она поет каждую строку один раз и просит Гарольда повторять за ней.

) „Между двух бурых скал — голубое море…“

ГАРОЛЬД (поет). „Между двух бурых скал — голубое море…“

МОД. „Мне бы хотелось, чтобы оно было оранжевым…“

ГАРОЛЬД (поет). Мне бы хотелось, чтобы оно было оранжевым…»

МОД. «Или даже всех цветов радуги, как эти странные брызги…»

ГАРОЛЬД (поет). «Или даже всех цветов радуги, как эти странные брызги…»

Мод переходит к припеву. Гарольд присоединяется. Поют вместе, более или менее в унисон.

ДУЭТ (поет).

Я хотел бы изменить цвета времениИзменить цвета мираСолнце всходит, роза и ветрыЧувство, которое кружит меня

И капля одной слезинки, и весь Океан,Рокочущий океан…

МОД. Не так уж плохо! Сыграем что-нибудь вместе?

ГАРОЛЬД. Я не играю ни на одном инструменте.

МОД. Ни на одном? Кто же занимался вашим воспитанием? Каждый должен играть хоть на одном инструменте. Это универсальный язык, великий космический танец! Посмотрим, что можно найти… Труба, нет. (Открывает большой шкаф, полный музыкальных инструментов. Роется в нем. Достает банджо и дает Гарольду.) Вот это прекрасно подойдет. (Показывает ему, как играть.) Держите вот так… поставьте пальцы вот сюда…

Гарольд касается струн.

ГАРОЛЬД. Это лишь отдаленно напоминает музыку.