Гарпии визжат

А потом в Старых Могильниках стали собираться учителя из Цига. Постепенно, ведь путь всё-таки неблизкий, пусть большей частью и пролегает по Большой тропе мёртвых, сильно ускоряющей движение. Первым добрался банкир Карамуф, правда, выснив, что никого из остальных ещё нет, снова уехал по делам. Да столь быстро, что Оксоляна просто не успела к нему выйти из удалённого склепа, занимаемого ею вместе с прочими — покуда бессловесными — остатками боевых гекс.

Уехал, но, по словам Запра, обещал вернуться.

Зато на следующий день прибыли сразу двое: во-первых, умница и красавчик Фарадео Фарадей — ему Оксоляна попросту постеснялась показаться в своём нынешнем виде, хотя так хотелось перекинуться хоть словечком с таким образованным человеком; во-вторых, будущий эузский министр Гзырь. К нему Оксоляна не вышла по другой причине — больно уж противно смотреть на его слюнявую морду. Правда, обе причины сошлись в одну, когда Фарадео и Гзырь принялись прогуливаться под ручку мимо дальних могилок.

Эх, будь Оксоляна во всеоружии красоты, она бы мигом отшила слюнявого Гзыря и одна всецело завладела умным красавчиком — благо, и в Саламине поднабралась кой-какого полезного опыта любовного завладения. Однако, смешно и думать о соперничестве, пока она не во всеоружии.

Но ведь будет? Будет! Приезд учителей из Цига — утешительный знак.

Ведь объявится и бальзамировщик Фальк. А он — не просто красавчик, а ещё и тот человек, который способен вернуть красоту и привлекательность любой мёртвой женщине. Милый Фальк! Очень хорошо, что он ожидается, очень вовремя. Ведь наверное же, Фальк явится со своими бальзамами. Сможет всех, кому это нужно, перебальзамировать.

А нужно почти всем, кого в Старых Могильниках отщепили от глиночеловеческого брикета. Точнее, всем, кроме кукол. Куклы-то — дуры деревянные, в них бальзам и налить-то некуда. Но худо-бедно существуют, на добрую славу кукольному искусству Запра. Он молодец!

Его куклы — марионетки. Но приводятся в движение изнутри. Все верёвочки тянутся к полому животу — за какую дёрнешь, в ту сторону сама и пойдёшь, а не дёрнешь, так остановишься. А куда потянешь, туда и тело наклонится. Полная свобода воли в плане движений: хочешь, ходи, хочешь, кланяйся. И никаких мало-мальских забот, разве что понарошку.

Оксоляне же существовать намного сложней, чем куклам. Бальзама не хватает — и это чувствуется по всему. Личардо тогда сказал, она очень изменилась, но странно, как он вообще сумел её узнать.

Странно? Ах да, лимонный цвет кожи, это ведь он составил основу её посмертной индивидуальности. Так что не больно-то и странно.

Необычно другое. Цвет кожи напрямую зависит от цвета бальзама. Лимонный цвет бальзама — Оксоляне ли не знать — очень редок. Другим участницам боевых гекс доливали бальзамы всякие, какие придётся, в основном — крупнозернистую отшибинскую гадость оранжевого цвета (и не мудрено — переливанием-то занимался бережливый да хозяйственный карлик Дранг). И особенно не повезло Бац — переписцица стала пятнистой, того неподражаемого цвета, которое приобретает болто, по поверхности которого плывут жидкие экскременты. Так вот, цвет кожи Оксоляны не изменился. Почему бы это?

Ответ у царевны, конечно, есть: ей не долили дополнительного бальзама. Подняли, как была. Карлик ли Дранг особенно пожлобился, или, скорее, некромант Квиц её сразу невзлюбил, о чём легко догадаться по демонстративной неспособности запомнить её настоящее имя, но именно на царевну отшибинской дряни и не хватило.

С одной стороны, жаль. Как поглядишь на шершавую кожу рук и ног — очень жаль. Как послушаешь скрип суставов при ходьбе — и жалко, и стыдно. А налетит ветер — Оксоляну тотчас валит с ног, так она отощала. Кожа да кости, только от неё и осталось, да и кожа присохла к костям — и не ущипнёшь. Положим, здесь не Саламин, и щипать себя она больше никому не даст, но сам принцип — жаль, жаль, пережаль-разжаль!

А с другой стороны — и к лучшему! Не закачали в её жилы оранжевого дерьма — ну и не надо! У царевны Уземфа — особая дорога. Нужно только уметь ждать — и всё будет. Привезут правильные бальзамы, дающие правильный вид и правильный цвет.

Потому-то бальзамировщика Фалька Оксоляне предстоит встретить с особо трепетным чувством. Эх, скорее бы… Даже вести о восшествии Ангелоликой на Мёртвый Престол она ждёт не с таким радостным предвкушением.

Красота — вот ужасная сила.

* * *

В ожидании других преподавателей Фарадео и Гзырь постоянно прогуливались под ручку и часто уединялись в том или ином склепе. Оксоляне-то на их шалости было, разумеется, наплевать, но всё же не заметить такое трудно, вот и подмывало любопытство посмотреть, что они там делают.

Ну хоть одним глазком! В конце концов, это не праздный интерес. Оксоляне, после успешно выполненной миссии в Саламине, любовное ремесло не чуждо, а чтобы в нём совершенствоваться, надо знать самые разные изыски, перенимать опыт и всё такое.

В общем, не было случая, чтобы Оксоляна за этими двоими не подглядывала. Чем хороши уединённые склепы, там и тебя саму на наблюдательном посту вряд ли кто-то заметит.