Гарри Поттер и Дары Cмерти

Рон дрожащими руками поднял меч. Кончик меча завис над бешено вращавшимися глазами. Гарри крепче ухватил медальон – он уже приготовился увидеть, как из-за разбитых стёкол брызнет кровь.

Вдруг из крестража раздался голос:

– Я видел твоё сердце, и оно – моё!

– Не слушай его! – прохрипел Гарри. – Бей!

– Я видел твои сны, Рональд Уизли, я видел твои страхи. То, о чём ты мечтаешь, может сбыться, но и то, чего ты боишься, может сбыться тоже…

– Бей! – заорал Гарри.

Его голос эхом прокатился между деревьями. Клинок задрожал – Рон не мог оторвать взгляда от глаз Реддла.

– Нелюбимый сын у матери, которая всегда мечтала о дочери… И девушку не сумел удержать, она предпочла твоего друга… Вечно на вторых ролях, вечно в тени…

– Рон, бей скорее! – рявкнул Гарри, чувствуя, как содрогается медальон под его руками, и пугаясь того, что может случиться. Рон ещё выше занес меч, и тут глаза Реддла вспыхнули красным.

Из глаз в окошечках медальона выступили нелепыми пузырями две причудливо искажённые головы – Гарри и Гермионы.

Рон вскрикнул от неожиданности и попятился. Фигуры продолжали расти, поднимаясь над медальоном – по плечи, потом по пояс, потом по щиколотку, и вот они уже стоят, покачиваясь, словно деревья с одним общим корнем, над настоящим Гарри и Роном. Медальон раскалился добела, Гарри отдёрнул руки.

– Рон! – крикнул он, но призрачный Гарри уже говорил голосом Волан-де-Морта, а Рон, как зачарованный, смотрел ему в лицо.

– Зачем ты вернулся? Нам было лучше без тебя, мы были счастливы, мы радовались, что ты ушёл… Мы смеялись над твоей глупостью, над твоей трусостью, над твоим самомнением…

– Самомнением! – подхватила призрачная Гермиона.

Она была гораздо красивее настоящей, но она наводила страх, раскачиваясь и насмехаясь над Роном, который смотрел на неё с ужасом и всё-таки не мог отвести глаз, бессильно опустив руки с мечом.

– Кому ты нужен, когда рядом Гарри Поттер? Что ты сделал в своей жизни, чтобы сравниться с Избранным? Кто ты такой против Мальчика, Который Выжил?

– Бей, Рон, бей! – кричал Гарри, но Рон стоял неподвижно, широко раскрыв глаза, в которых отражались призрачные Гарри с Гермионой. Их волосы развевались языками пламени, глаза горели красным, голоса звучали зловещим дуэтом.

– Твоя мама хотела, чтобы я был её родным сыном, – глумился фальшивый Гарри, – она сама так говорила, она бы рада была променять тебя на меня…

– Его бы всякая предпочла, ни одна женщина тебя не выберет! Ты ничтожество рядом с ним, – проворковала призрачная Гермиона и, как змея, обвилась вокруг призрачного Гарри, сжимая его в объятиях. Их губы встретились.

Рон смотрел на них с мукой в лице. Он высоко поднял меч дрожащими руками.

– Давай, Рон! – завопил Гарри.

Рон глянул на него, и Гарри почудился красный отблеск в его глазах.

– Рон!

Сверкнул меч, Гарри шарахнулся в сторону, послышался звон металла, потом протяжный вопль. Гарри стремительно обернулся, поскальзываясь на снегу и держа наготове волшебную палочку, но сражаться было не с кем.

Их с Гермионой чудовищные копии исчезли без следа. Рон стоял с мечом в опущенной руке, а перед ним на камне лежали обломки разбитого медальона.

Гарри медленно подошёл к нему, не зная, что нужно сказать или сделать. Рон тяжело дышал. Глаза у него снова были нормальные, голубые, а не красные, только мокрые от слёз.

Гарри нагнулся, притворившись, что ничего не заметил, и поднял разрубленный крестраж. Рон разбил стекло в обоих окошках – глаза Реддла исчезли, а запятнанная шёлковая подкладка слегка дымилась. Тварь, что жила в крестраже, сгинула.

Звякнул меч – Рон уронил его и рухнул на колени, схватившись за голову. Он весь дрожал, только не от холода. Гарри сунул сломанный медальон в карман, встал на колени возле Рона и осторожно положил руку ему на плечо.

– Когда ты ушёл, – очень тихо заговорил он, радуясь, что лица Рона не видно, – она плакала целую неделю. Может, и дольше, но так, чтобы я не видел. Мы целыми вечерами вообще не разговаривали. Без тебя…

Он не смог закончить фразу. Только теперь, когда Рон вернулся, Гарри по-настоящему понял, чего им стоило его отсутствие.

– Она мне как сестра, – продолжал Гарри. – Я люблю её как сестру, и она, я думаю, так же ко мне относится. И всегда так было. Я думал, ты знаешь.