Гарри Поттер и Дары Смерти

— Ну, вообще, сегодня она была не так уж и плоха, — ответил Джордж. — Немного поплакала, что Перси не смог прийти, но кому он, в конце концов, нужен? Ой, черт возьми — начинаем вести себя прилично, вон они идут!

Фигуры в ярких одеждах по одной возникали в дальнем конце двора. Через пару минут процессия медленно поползла в сторону шатра. Экзотические цветы и зачарованные птицы трепетали на шляпах женщин, галстуки многих мужчин были украшены дорогими камнями; гул возбужденных голосов становился все громче, постепенно заглушив даже жужжание пчел.

— Отлично, мне кажется, я вижу несколько вейл — кузин Флер, — сказал Джордж, вытянув шею. — Им понадобится помощь, чтобы разобраться в наших английских обычаях. Я присмотрю за ними…

— Не так быстро, ваше безухопреподобие, — возразил Фред и, проскочив мимо группки болтавших о чем-то ведьм средних лет, возглавлявшей процессию, обратился к парочке прелестных девочек-француженок: — Permittez-moi, милые барышни, assister vous.

Те захихикали, но позволили Фреду проводить их внутрь. Джорджу пришлось иметь дело с ведьмами-сплетницами, Рон взял на себя Перкинса, старого коллегу мистера Уизли по министерству, а Гарри досталась какая-то старая глуховатая парочка.

— Салют! — произнес знакомый голос, когда Гарри вышел из палатки и увидел во главе очереди Люпина и Тонкс. Тонкс по такому случаю решила стать блондинкой. — Артур сказал нам, что кудрявый мальчик — это ты. Извини, что все так вышло прошлой ночью, — шепотом добавила она, когда Гарри вел их по проходу. — Министерство сейчас агрессивно настроено против оборотней, и мы посчитали, что от нашего присутствия будет только хуже.

— Да все в порядке, я понимаю, — сказал Гарри, обращаясь больше к Люпину, чем к Тонкс. Люпин улыбнулся, но, когда они с Тонкс отвернулись, Гарри успел заметить, как лицо Люпина снова стало печальным; он не понял, почему, но сейчас не было времени над этим раздумывать: Хагрид, не разобравшись в указаниях Фреда, сел не на увеличенный и укрепленный с помощью заклинаний стул в заднем ряду, а на пять обычных, которые после этого стали больше всего похожи на большую груду золотых спичек.

Пока мистер Уизли чинил стулья, а Хагрид громко извинялся перед всеми, кто его слушал, Гарри снова поспешил к входу, где обнаружил Рона лицом к лицу с волшебником весьма эксцентричного вида. Он был немного косоглазым, с белыми волосами до плеч, похожими по виду на сахарную вату; одет он был в колпак, кисточка которого свисала перед его носом, и невыносимо яркую мантию цвета яичного желтка. Странная подвеска, больше всего похожая на треугольный глаз, поблескивала на золотой цепочке на его шее.

— Ксенофилиус Лавгуд, — сказал он, протягивая руку Гарри. — Мы с дочкой живем вон там, за холмом; я очень благодарен дорогим Уизли, что они пригласили нас. Мне кажется, вы знакомы с моей Луной? — добавил он, обращаясь к Рону.

— Да, — ответил Рон. — А она не с вами?

— Она задержалась в этом очаровательном садике, чтобы поздороваться с гномами — такими славными паразитами! Как мало волшебников понимают, сколь многому мы можем научиться у мудрых маленьких гномов — или, как их правильно называть, Гернумбли Гарденси.

— Наши гномы знают кучу великолепных ругательств, — сказал Рон, — но, думаю, они научились им у Фреда и Джорджа.

Рон проводил в шатер группу колдунов, а к входу в это время подбежала Луна.

— Привет, Гарри! — сказала она.

— Э-э-э… меня зовут Барни, — в замешательстве ответил Гарри.

— О, ты и имя изменил? — весело спросила Луна.

— Как ты узнала…

— О, по выражению лица, — ответила она.

Как и отец, Луна была в ярко-желтой мантии, а в волосы вплела большой подсолнух. Если не обращать внимания на яркие цвета, убранство Луны можно было бы назвать красивым; по крайней мере, на этот раз ее уши не украшали серьги-редиски.

Ксенофилиус, погруженный в разговор с каким-то знакомым, не услышал реплик Луны и Гарри. Попрощавшись с собеседником, он повернулся к дочери; та подняла палец и сказала:

— Папа, смотри — один из гномов укусил меня!

— Великолепно! Слюна гномов приносит большую пользу! — воскликнул мистер Лавгуд, аккуратно взяв Луну за палец и осмотрев следы от укуса. — Луна, любовь моя, если ты сегодня внезапно почувствуешь в себе расцвет нового таланта — например, неожиданное желание спеть оперную арию или прочитать стихи на языке русалок, — не сопротивляйся ему! Это, возможно, подарок Гернумбли!

Проходивший мимо Рон громко фыркнул.

— Рон может смеяться, — безмятежно сказала Луна, когда Гарри вел ее и Ксенофилиуса к предназначенным для них местам, — но мой отец проводил обширные исследования магии Гернумбли.

— Очень интересно, — пробормотал Гарри, давным-давно решивший не спорить с эксцентричными взглядами Луны и ее отца. — Но ты уверена, что не хочешь как-нибудь обработать рану?

— О, все нормально, — ответила Луна, мечтательно посасывая укушенный палец и оглядывая Гарри сверху донизу. — Ты хорошо выглядишь. Я сказала папе, что большинство придет в парадных мантиях, но он считает, что на свадьбу нужно приходить в солнечных цветах — на удачу, понимаешь?