Гарри Поттер и двойной капкан

Гарри кивнул и принял из рук старика протянутый предмет: «Letus». И почти мгновенно Гарри очутился возле камина в гостиной своего факультета. Он посмотрел на большие часы, висевшие над входом, они показывали без четверти восемь. Хотя Гарри и смертельно устал, он даже не хотел попытаться заснуть — слишком тяжело было потрясение от визита в больницу св. Мунго. Гарри забрался с ногами в любимое кресло возле камина и снова принялся читать книгу по черной магии, которую ему дал Снэйп.

Гарри не просидел за чтением и часа, как из спален стали спускаться ученики, привыкшие вставать к завтраку. Очень удивившись, что Поттер сидит в кресле и читает в столь раннее время, многие пытались спросить знаменитость Хогвартса о новостях, которые могли произойти за ночь. Но Гарри предпринял тактику профессора Снэйпа, когда тот не хотел ни с кем говорить — Поттер сделал вид, что он глух, слеп и нем ко всем.

Но из спальни девушке шестого курса спустилась Гермиона, так же задавшая, но в более мягкой форме, вопрос о том, есть ли новости.

— Кроме того, что Римус слег на несколько дней в госпиталь св. Мунго, — не отрывая взгляда от книги, ответил Гарри, — и того, что Снэйп умирает от боли, новостей нет, Гермиона.

— И ты так спокойно говоришь об этом, Гарри? — удивилась девушка. — Что, профессору Снэйпу совсем плохо?

— Ты что, издеваешься, Гермиона? — воскликнул Гарри. — Не спрашивай меня о нем, ясно? Я итак не сплю из-за него уже третью неделю!

— Гарри, но сейчас же другая ситуация…

— Но он не изменил своего статуса изверга по отношению ко мне! — уже кричал Гарри, выливая на ни в чем не повинную Гермиону весь поток усталости, отчаяния, переживаний и боли. — Я пришел, чтобы узнать, как он себя чувствует, а он выгнал меня, обвинив в том, что должен был дать ему умереть, а не обрекать на муки!

— Гарри, не кричи! — повысила голос Гермиона. — Ты же не хочешь, чтобы вся школа знала о том, что ты был у Снэйпа в больнице. Кстати, когда ты успел сходить к нему?

— Сегодня ночью, — ответил Гарри, вернувшись к книге, — и хватит меня расспрашивать, Гермиона — я устал.

— Иди и поспи тогда — нечего на мне срывать свою усталость и гнев, Гарри! — возмутилась Гермиона.

— Извини меня, — прошептал Гарри, откладывая книгу в сторону, — прости, Гермиона, но то, что я там увидел, вывело меня из себя.

— Он что, правда, выгнал тебя?

— На это я не обиделся, — помотал головой Гарри, — я выбежал из палаты, потому что не мог больше смотреть, как ему больно. Я никогда не видел этого сильного человека таким слабым и беспомощным.

— Я думаю, что он, поэтому тебя и выгнал, Гарри, — мудро заметила девушка, — он сильный, мужественный и отважный человек, а такие не любят, чтобы их видели слабыми.

— Ты не представляешь себе, что я пережил, — совсем тихо прошептал Гарри, запуская руки в непослушные волосы, — он пытался сдержать стоны боли, чтобы я не услышал, мне так…я не пойду к нему до тех пор, пока ему не станет легче. Слишком тяжело все это для меня, для него…тут еще Римус слег.

— А как он? — тут же осведомилась Гермиона, взяв в свои ладони руку юноши.

— Главный целитель сказал, что через пару дней он будет, как новенький…

— Я уверена, что и Снэйпу они помогут, Гарри. Там работают лучшие. К тому же, я думаю, что Дамблдор попросил уделить Снэйпу максимум внимания, учитывая его статус и важность для Ордена.

— Похоже, что для Дамблдора Мастер Зелий значит больше, чем просто как член Ордена Феникса или учитель школы, — сказал Гарри, поглаживая большим пальцем тыльную сторону руки Гермионы. — Дамблдор так…нежно говорил со Снэйпом, как с сыном. Я не представляю, где только старик берет столько любви; на меня, на тебя, на Снэйпа, на Римуса — на всех!

— А вот я удивляюсь, откуда в тебе столько сострадания и любви, Гарри, — ответила Гермиона. — Ты страдаешь из-за того, кого ненавидел еще вчера вечером, а сейчас чуть не плачешь, потому что он лежит в больнице, будучи тяжело раненым.

— Наверное, это у меня от мамы, — теплым голосом сказал Гарри, — мне многие говорили, что добрее ее сердца они не встречали. Только вот в моем сердце постепенно любовь вытесняется гневом, ненавистью и…я убил человека, Гермиона.

— Ты защищался, Гарри…

— Нет, я хотел убить ее, и убил, — покачал головой Гарри. — Я желал ее смерти еще год назад, когда она убила Сириуса. Но тогда я не смог. А теперь иногда во мне просыпается такая ярость и…; я боюсь того, что стану таким же, как Том Риддл.

— Не станешь! Такого не может быть! — возразила Гермиона.

— Я смотрю на тех, кто страдает от его рук, и мне хочется ему отомстить, причинить ему самую сильную боль на свете, — сказал Гарри с ожесточением, — я не ненавижу его, нет. Я считаю, что такому выродку нет места на земле. Я вышел от Снэйпа с одним желанием — убить Волдеморта как можно медленней и мучительней! Чтобы он хоть на миг почувствовал ту боль, которую причиняет другим. И от таких мыслей меня тошнит от самого себя, Гермиона. Слышал бы меня сейчас Дамблдор…