Гарри Поттер и философский камень

Гарри помотал головой. Что ему предстояло делать, он прекрасно понял. Проблема была в том, как.

— Со щелчком мы сейчас упражняться не будем, — сказал Вуд, осторожно положив его обратно в ящик, — темнеет уже, а потерять его ничего не стоит. Давай-ка лучше потренируемся вот на этих.

Он вытянул из кармана пакет обыкновенных мячиков для гольфа. Вуд и Гарри взлетели, и Вуд стал изо всей силы кидать мячики в разные стороны, а Гарри должен был их ловить.

Гарри не упустил ни одного; Вуд был просто в восторге. Через полчаса стало уже совсем темно, и им пришлось закругляться.

— Квиддичный кубок в этом году наш, голову даю, — радостно сказал Вуд, когда они топали обратно к замку. — Я не удивлюсь, если из тебя выйдет игрок не хуже Чарли Уизли — а он мог бы за сборную Англии играть, если бы ему не приспичило за драконами гоняться.

Свободного времени у Гарри совсем не было — горы домашней работы, и сверх того тренировки по три раза в неделю — и, возможно, поэтому он был так удивлён, когда понял, что уже провёл в Хогвартсе целых два месяца. В замке он чувствовал себя, как дома — чего никогда нельзя было сказать о домике в Оградном проезде. Да и сами уроки, после того, как он продрался через самые основы, становились всё более интересными.

Утром в канун Всех Святых их разбудил восхитительный запах печёной тыквы[36], витающий по коридорам. А на уроке чар профессор Флитвик объявил, что они уже, пожалуй, готовы к тому, чтобы попробовать заставить какие-нибудь предметы полетать. Они об этом просто мечтали — с тех самых пор, как увидели жабу Невиля, которую он пустил носиться по классу кругами. Профессор Флитвик разбил их на пары. Гарри достался Шеймус Финниган (чему он был очень рад, потому что Невиль ему в последнее время не давал проходу). Рону пришлось работать с Гермионой Грейнджер. Непонятно было, кто разозлился от этого сильнее — Рон или Гермиона.

Она не перемолвилась с ними ни единым словом с того самого дня, когда Гарри пришло помело.

— Не забудьте, чему я вас учил — движение кисти лёгкое, плавное! — пищал профессор Флитвик, примостившись, как обычно, на стопке книг. — Раз — и два! Внимательнее! Раз — и два! И постарайтесь точнее произносить волшебные слова — помните чародея Баруффио, который как-то раз случайно заменил «с» на «з», и в результате оказался на полу, а сверху на нём сидел бизон.

Задача оказалась нелёгкая. Гарри и Шеймус делали и раз, и два, но перо, которому положено было взвиться под потолок, так и лежало перед ними на парте. Шеймус от нетерпения решил немного подтолкнуть его палочкой, и оно тут же вспыхнуло. Гарри пришлось сбивать огонь своей шляпой.

У Рона за соседним столом дела шли не лучше.

— Wingardium Leviosa! — кричал он, размахивая руками, как ветряная мельница — крыльями.

— Ты всё неправильно говоришь! — услышал Гарри сердитый голос Гермионы. — Вин-гар-ди-ум Ле-ви-о-са, «гар» надо хорошенько потянуть!

— Вот и делай сама, раз ты такая умная! — прорычал Рон.

Гермиона засучила рукава своей мантии, взмахнула палочкой и произнесла:

— Wingardium Leviosa!

Перо сорвалось с парты, взлетело и застыло метрах в полутора над её головой.

— Ах, умница! — вскричал профессор Флитвик, хлопая в ладоши. — Дети, смотрите все — у мисс Грейнджер чудесно получилось!

К концу урока Рон был мрачнее тучи.

— Ну и ничего удивительного, что с ней никто не водится, — сказал он Гарри, выходя в переполненный коридор. — Это же не девочка, а кошмар какой-то, честное слово.

На Гарри кто-то налетел и, не останавливаясь, побежал дальше. Это была Гермиона.

Гарри с удивлением увидел, что всё лицо у неё было в слезах.

— Она, кажется, тебя слышала.

— Ну и пусть, — сказал Рон, хотя вид у него был озабоченный. — Могла бы и сама заметить, что у неё друзей нет.

На следующий урок Гермиона не явилась. Не видно её было и весь остаток дня. По дороге в Большой Зал на пиршество в честь кануна Всех Святых Гарри и Рон поймали краем уха, как Парвати Патил говорила своей подружке Лаванде, что Гермиона рыдает в девчачьем туалете и просит всех от неё отстать. Услышав это, Рон совсем забеспокоился, но тут они вошли в Большой Зал, и праздничное убранство заставило их забыть обо всём на свете.

Со стен и потолка слетали тысячи живых летучих мышей; они роились тяжёлыми чёрными тучами над столами, так что воткнутые в тыквы свечи мигали и чуть не гасли. На золотых блюдах сами собой появились яства, так же, как и на банкете в честь начала учебного года.

Гарри как раз накладывал себе печёной картошки, как в зал ворвался профессор Квиррел. Тюрбан у него сбился набок, а в глазах был смертельный ужас. Все следили, как он подбежал к креслу профессора Дамблдора, облокотился о стол и, задыхаясь, выпалил:

— Там… В подземелье… Тролль… Надо… Предупредить…

После чего он рухнул в глубокий обморок.

Поднялся страшный шум. Профессору Дамблдору пришлось выпустить из своей палочки не меньше десятка лиловых ракет, прежде чем снова стало тихо.

— Префекты! — пророкотал он. — Немедленно ведите свои колледжи по общежитиям!

Перси словно этого и ждал.