Гарри Поттер и философский камень

— Вернон, — говорила тётя Петуния дрожащим голосом, — посмотри на адрес… Откуда они знают, где он спит? Они что, следят за нами?

— Следят… шпионят… а то и подглядывают, — испуганно бормотал дядя Вернон.

— Но что же делать, Вернон? Написать им? Сообщить, что мы не желаем…

Гарри видел, как сияющие чёрные туфли дяди Вернона шагают взад-вперёд по кухне.

— Нет, — решил наконец дядя, — мы их проигнорируем. Если они не получат ответа… Да, так лучше всего… мы ничего не станем делать…

— Но…

— В моём доме такому безобразию не бывать, Петуния! Мы ведь поклялись, когда оставили его у себя, что выбьем из него эту дурь?

В конце дня, вернувшись с работы, дядя Вернон совершил то, чего никогда раньше не делал, — посетил Гарри в чулане.

— Где моё письмо? — выпалил Гарри, едва дядя Вернон протиснулся в дверцу. — Кто мне пишет?

— Никто. Это письмо попало к тебе по ошибке, — отрывисто сказал дядя Вернон. — Я его сжёг.

— Ничего не по ошибке, — сердито ответил Гарри. — Там в адресе мой чулан.

— ЦЫЦ! — рявкнул дядя Вернон, и с потолка свалилось два-три паука. Дядя несколько раз глубоко вдохнул и заставил себя улыбнуться, но улыбка вышла довольно мучительной. — Кстати, Гарри… насчёт чулана. Мы с твоей тётей подумали… ты растёшь… тебе тут неудобно… мы решили переселить тебя во вторую спальню Дудли.

— Зачем? — спросил Гарри.

— Давай без лишних вопросов! — гаркнул дядя. — Тащи барахло наверх, и пошустрее!

На втором этаже дома было четыре комнаты: спальня дяди Вернона и тёти Петунии, гостевая (в ней обычно останавливалась Марджи, сестра дяди Вернона), спальня Дудли и ещё одна комната для его вещей и игрушек, которые не помещались в первую. Гарри перенёс туда своё имущество за один-единственный раз. Потом сел на кровать и осмотрелся. Почти всё вокруг было поломано. Месяц назад купленная видеокамера валялась на игрушечном танке, которым Дудли как-то переехал соседскую собаку. В углу пылился первый личный телевизор Дудли, разбитый ногой за то, что отменили любимую передачу. Здесь же стояла большая птичья клетка, где раньше жил попугай, которого Дудли сменял в школе на настоящую пневматическую винтовку, лежавшую теперь на верхней полке с погнутым дулом — Дудли на нём неудачно посидел. Остальные полки были забиты книгами — и только книги выглядели нетронутыми.

Снизу доносился рёв Дудли — он орал на маму:

— Не хочу, чтобы он там жил… Это моя комната… Выгоните его…

Гарри вздохнул и растянулся на кровати. Ещё вчера он отдал бы что угодно за эту комнату. Сегодня же он предпочёл бы чулан — и письмо.

Наутро за завтраком все вели себя непривычно тихо. Дудли был в шоке. Он вопил, колотил отца палкой, пинал мать, притворялся, что его тошнит, и даже разбил черепахой стекло в парнике, но комнаты обратно не получил. Гарри вспоминал вчерашний день и проклинал себя за то, что не прочитал письмо в холле. Дядя Вернон и тётя Петуния мрачно переглядывались.

Принесли почту. Дядя Вернон, явно старавшийся быть с Гарри полюбезней, послал за письмами Дудли. Тот направился к двери, колотя по чему попало своей палкой. Затем раздался крик:

— Ещё одно! Бирючинная улица, дом № 4, Маленькая комнатка, мистеру Г. Поттеру…

Дядя Вернон с задушенным хрипом выпрыгнул из-за стола и понёсся по коридору; Гарри — за ним. Дядя Вернон повалил на пол Дудли, чтобы силой вырвать письмо, а Гарри, ухватив дядю за шею, старался оттащить его от Дудли. Через несколько минут беспорядочной потасовки, в которой каждому изрядно досталось палкой, дядя Вернон наконец выпрямился, отдуваясь и победно сжимая письмо в руке.

— Вон к себе в чулан… то есть в комнату, — просипел он, обращаясь к Гарри. — Дудли, уйди… уйди, говорю.

Гарри кругами ходил по новому обиталищу. Кто-то знал не только о том, что он переехал, но и о том, что он не получил первого письма. Наверняка они напишут ещё! А уж он постарается, чтобы письмо дошло. У него созрел план.

Утром старый будильник прозвенел в шесть утра. Гарри скорее выключил его и бесшумно оделся. Главное — никого не разбудить! Не зажигая света, Гарри прокрался вниз.

Он решил дождаться почтальона на углу Бирючинной улицы. Он на цыпочках шёл по тёмному коридору, и сердце его колотилось как бешеное…

— А-А-А-А-А-А-А-А-А!

От ужаса Гарри подпрыгнул; он наступил на что-то большое и мягкое на коврике у двери — что-то живое!

Наверху зажёгся свет, и Гарри, к своему ужасу, понял, что большим и мягким было дядино лицо! Дядя Вернон ночевал под дверью в спальном мешке, чтобы помешать планам племянника. Целых полчаса дядя орал на Гарри, а затем велел принести ему чашку чая. Гарри безутешно поплёлся на кухню. Вернувшись, он обнаружил, что почту уже доставили — прямиком дяде на колени. Гарри разглядел целых три конверта, надписанных изумрудными чернилами.

— Это мне… — начал было он, но дядя Вернон демонстративно изорвал письма в клочья.

В тот день дядя Вернон не пошёл на работу. Он остался дома и заколотил прорезь для писем.

— Понимаешь, — объяснял он тёте Петунии сквозь гвозди во рту, — если они не смогут их доставить, то прекратят и присылать.

— Не уверена, Вернон.