Гарри Поттер и Огненная Чаша

— Значит, «Дурмштранг» ему подходит! — в сердцах воскликнула она. — Жаль, что его туда не отдали, тогда нам не пришлось бы его терпеть.

— «Дурмштранг» — это колдовская школа? — спросил Гарри.

— Да, — презрительно скривилась Гермиона, — и у нее ужасная репутация. Согласно «Сравнительному анализу колдовского обучения в Европе», там уделяют особое внимание черной магии.

— По-моему, я что-то слышал об этой школе, — протянул Рон. — Где она? В какой стране?

— Этого же никто не знает, — подняла брови Гермиона.

— А… почему? — удивился Гарри.

— Так уж сложилось, что между колдовскими школами существует негласное соперничество. «Дурмштранг» и «Бэльстэк» скрывают свое местонахождение, чтобы никто не выкрал их секреты, — как само собой разумеющееся объяснила Гермиона.

— Брось, — Рон засмеялся. — «Дурмштранг», наверное, такой же большой, как и «Хогварц», как можно спрятать такой огромный замок?

— Но ведь «Хогварц» же спрятан, — воскликнула удивленная Гермиона, — это всем известно… по крайней мере, тем, кто читал «Историю «Хогварца».

— Значит, одной тебе, — констатировал Рон. — Давай, продолжай — каким образом можно спрятать такой большой замок?

— Он околдован, — объяснила Гермиона. — Если на него смотрят муглы, то они видят старые замшелые развалины с надписью у входа: «ОПАСНО, НЕ ВХОДИ, УБЬЕТ».

— Значит, посторонним «Дурмштранг» тоже кажется развалинами?

— Возможно, — пожала плечами Гермиона, — а может, на него нанесены муглорепеллентные заклятия, как на стадион во время финала кубка. А чтобы его не могли найти иностранные колдуны, его, скорее всего, сделали Ненаносимым…

— Чего?

— Ну, здание можно заколдовать таким образом, что его план нельзя нанести на карту, ты же знаешь.

— М-м-м… раз ты так говоришь, — промямлил Гарри.

— Но мне кажется, что «Дурмштранг» должен находиться где-то далеко на севере, — задумчиво произнесла Гермиона. — Где-то, где очень холодно, раз у них в форму входят куртки на меху.

— Ах, вы только подумайте, какие бы нам могли представиться возможности, — мечтательно сказал Рон, — можно было бы незаметненько столкнуть Малфоя со льдины и выдать это за несчастный случай… жалко, что у него есть мать, которая его любит…

По мере продвижения поезда на север дождь становился все сильнее и сильнее. Стало темно, окна сильно запотели, поэтому лампы зажгли уже к полудню. По коридору загромыхала тележка с едой, и Гарри купил на всех большую упаковку котлокексов.

Потом, в течение дня, к ним заглянуло множество приятелей, включая Симуса Финнигана, Дина Томаса и Невилля Длиннопоппа, круглолицего мальчика, отличавшегося невероятной забывчивостью. Он воспитывался у бабушки, очень грозной ведьмы. Симус еще не снял ирландской розетки. Волшебство в ней уже заканчивалось; она продолжала выкрикивать: «Трой! Муллет! Моран!», но очень слабым, усталым голосом. Спустя полчаса или около того Гермиона утомилась от нескончаемых квидишных разговоров, зарылась носом в «Сборник заклинаний (часть четвертая)» и принялась учить Призывное заклятие.

Невилль с завистью слушал рассказы о финале кубка.

— Бабушка не захотела ехать, — сказал он несчастным голосом, — и не купила билеты. А то, что вы рассказываете, так здорово!

— Так оно и было, — подтвердил Рон. — Вот, взгляни, Невилль…

Он порылся рукой в сундуке, лежавшем на багажной полке и выудил оттуда миниатюрного Виктора Крума.

— Ух ты! — воскликнул Невилль, когда Рон позволил Круму перепрыгнуть на его пухлую ладонь.

— Мы его видели прямо вот так близко, — рассказывал Рон. — Мы сидели в Высшей Ложе…

— Первый и последний раз в жизни, Уэсли.

В дверях появился Драко Малфой. Позади стояли Краббе и Гойл, его громадные, бандитского вида приятели. За лето оба подросли по меньшей мере на фут. Судя по всему, они подслушали разговор ребят через дверь купе, которую Дин с Симусом оставили приоткрытой.

— Не припомню, чтобы мы тебя звали, Малфой, — ледяным тоном бросил Гарри.

— Уэсли… а это что еще за пакость? — вытаращил глаза Малфой, показывая на клетку Свинринстеля. Свисающий с нее рукав парадной робы качался в такт движению поезда, и кружево очень отчетливо выступало на манжете.

Рон сделал быстрое движение, чтобы спрятать рукав, но Малфой оказался проворнее; он ухватился за манжет и потянул.

— Только взгляните! — в экстазе завопил Малфой, потрясая робой перед Краббе и Гойлом. — Уэсли, ты же не собираешься это носить? Это, конечно, было очень модно году этак в 1890…

— Чтоб тебе навозом подавиться, Малфой! — от души пожелал Рон, с лицом такого же цвета, как и парадная роба. Он выхватил робу у Малфоя. Тот издевательски захохотал; Краббе и Гойл тоже тупо заржали.

— Итак… ты будешь участвовать, Уэсли? Может, попробуешь прославить свою семейку? Впрочем, тут ведь и денег можно заработать… если выиграешь, сможешь купить себе приличную парадную одежду…

— О чем это ты? — огрызнулся Рон.

— Ты будешь участвовать? — повторил Малфой. — Уж ты-то, Поттер, точно будешь? Ты же никогда не упускаешь случая покривляться перед публикой.