Гарри Поттер и Реликвии Смерти

На протяжении следующих нескольких дней они вообще не обсуждали Рона. Гарри был твердо нацелен никогда более не упоминать его имени, и Гермиона, похоже, знала, что давить по этому поводу бесполезно, хотя иногда, по ночам, когда она думала, что Гарри спит, он слышал, как она плачет. В то же время Гарри начал иногда извлекать Карту Мародера и изучать ее, освещая волшебной палочкой. Он ждал, когда точка, помеченная именем Рона, вновь появится в коридорах Хогвартса; это означало бы, что он, защищенный своим статусом чистокровного волшебника, вернулся в уютный замок. Однако Рон на карте не появлялся, и через некоторое время Гарри понял, что достает ее просто чтобы смотреть на имя Джинни в женской спальне и размышлять, не проникнет ли его упорный взор в ее сон — может быть, она каким-то образом будет знать, что он думает о ней, что он надеется, что с ней все в порядке.

В дневное время они занимались тем, что пытались определить возможное местонахождение меча Гриффиндора; но чем больше они рассуждали о местах, где Дамблдор мог бы его спрятать, тем более буйными и неправдоподобными становились их предположения. Сколько ни напрягал Гарри свой мозг, ему не удавалось припомнить, чтобы Дамблдор вообще упоминал когда-либо место, где он мог что-либо спрятать. В некоторые моменты он сам не мог понять, на кого он сердит больше — на Рона или на Дамблдора. Мы думали, что ты знаешь, что делаешь… мы думали, что Дамблдор рассказал тебе, что делать… мы думали, что у тебя есть настоящий план!

Гарри не мог лгать самому себе: Рон был прав. Дамблдор оставил его практически ни с чем. Они обнаружили один Хоркрукс, но у них не было никаких средств уничтожить его; прочие оставались такими же недосягаемыми, как и прежде. Ощущение безнадежности все чаще окутывало его. Время от времени он думал о том, что не имел права принимать предложение своих друзей сопровождать его на этом извилистом, бесцельном пути. Он ничего не знал, у него не было идей, и он все время мучил себя, выискивая признаки того, что Гермиона тоже собирается сказать, что с нее хватит и она уходит.

Многие вечера они проводили практически в полном молчании, и Гермиона завела привычку вытаскивать портрет Файниса Найджелуса и устанавливать его в кресле, словно он мог отчасти закрыть зияющую дыру, оставленную ушедшим Роном. Несмотря на предыдущее заверение, что он никогда больше к ним не придет, Файнис Найджелус явно не мог удержаться от искушения попытаться выяснить побольше о том, что собирается делать Гарри, и появлялся со своей повязкой через каждые несколько дней. Гарри был даже рад его видеть, потому что это был собеседник, хоть и ехидный и любящий поиздеваться. Он и Гермиона с наслаждением впитывали любые новости о происходящем в Хогвартсе, хотя Файнис Найджелус оказался не самым идеальным источником информации. Он очень высоко ценил Снейпа, первого директора-слизерина после него самого, и им приходилось воздерживаться от критики и нетактичных вопросов в адрес Снейпа — в противном случае Файнис Найджелус немедленно покидал картину.

Однако отдельные кусочки информации он все-таки выдавал. Снейп, похоже, встретился с постоянным, хотя и не переходящим в открытый конфликт сопротивлением со стороны некоего студенческого ядра. Джинни запретили посещать Хогсмид. Снейп восстановил старый декрет Амбридж, запрещающий собрания трех и более студентов и все неофициальные студенческие общества.

Из всего этого Гарри сделал вывод, что Джинни, а с ней, вероятно, и Невилл с Луной, делали что могли для продолжения работы Армии Дамблдора. От этих обрывочных новостей Гарри испытывал настолько сильное желание увидеться с Джинни, что оно жгло его, как боль в животе; но в то же время эти новости заставляли его снова думать о Роне и о Дамблдоре, и о самом Хогвартсе, по которому он скучал почти так же сильно, как и по своей бывшей девушке. Когда Файнис Найджелус рассказывал о жестоких мерах, принимаемых Снейпом, Гарри на какое-то мгновение словно обезумел, просто представив себе, как он возвращается в школу и участвует в расшатывании режима Снейпа. Быть накормленным, спать в мягкой постели, и чтобы другие принимали все решения — в то мгновение такая перспектива казалась ему самой замечательной на свете. Но тут же Гарри вспомнил, что он — Враг общества номер один, что за его голову назначена награда в десять тысяч галлеонов и что в эти дни зайти в Хогвартс было для него так же опасно, как зайти в Министерство Магии. На самом деле, Файнис Найджелус, сам того не желая, подчеркивал это обстоятельство, задавая время от времени как бы невзначай наводящие вопросы о местонахождении Гарри и Гермионы. Всякий раз, когда он это делал, Гермиона сразу же запихивала его обратно в бисерную сумочку, и в течение нескольких дней после таких бесцеремонных прощаний Файнис Найджелус упорно отказывался появляться заново.