Ночь сыра и ветренна, двое детей, наряженных тыквами, переваливаясь, идут через площадь, и окна магазинов усеяны бумажными пауками, дешевыми муглевыми атрибутами мира, в который они не верят… и он скользил мимо них, и это его чувство цели, и мощи, и правильности, он всегда испытывал его в таких случаях… не гнев… это было для более слабых душ, чем он… но триумф, да… он ждал этого, он надеялся на это…
— Отличный костюм, мистер!
Он увидел, как улыбка мальчугана увяла, едва он подбежал поближе и смог заглянуть под капюшон плаща, увидел, как страх затуманил раскрашенное лицо; затем ребенок развернулся и побежал прочь… под мантией он коснулся пальцами рукоятки волшебной палочки…одно простое движение, и ребенок никогда не вернется к матери… но ненужно, совершенно ненужно…
Теперь он двигался по новой, более темной улице, и его цель наконец-то была перед его глазами, Фиделиус рухнул, хотя они этого еще не знали… и он издавал меньше звуков, чем мертвые листья, скользящие вдоль тротуара, когда он поравнялся с темной изгородью и глянул через нее…
Они не задернули занавесок, он совершенно отчетливо видел их в их маленькой гостиной — высокого черноволосого мужчину в очках, выпускающего клубы разноцветного дыма из своей волшебной палочки для развлечения маленького черноволосого мальчика в синей пижаме. Ребенок смеялся и пытался поймать дым, схватить его в свой маленький кулачок…
Дверь открылась, и вошла мать, говоря слова, которых он не слышал, ее длинные темно-рыжие волосы закрывали лицо. Теперь отец двумя руками поднял сына и протянул его матери. Он отбросил волшебную палочку на диван и потянулся, зевая…
Ворота чуть скрипнули, когда он их открыл, но Джеймс Поттер этого не услышал. Белая рука извлекла волшебную палочку из-под плаща и указала ей на дверь; та распахнулась.
Он уже был на пороге, когда Джеймс вбежал в прихожую. Это было легко, слишком легко, он даже не подобрал свою палочку…
— Лили, бери Гарри и уходи! Это он! Уходи! Беги! Я его задержу…
«Задержу», без волшебной палочки в руке!.. он рассмеялся, прежде чем выпустить проклятье…
— Avada Kedavra!
Зеленый свет залил тесную прихожую, он осветил коляску, прислоненную к стене, заставил перила засиять, словно молнии, и Джеймс Поттер упал, словно кукла, у которой обрубили нитки…
Он слышал ее крики с верхнего этажа; она была в ловушке, но если она останется разумной, ей, по крайней мере, нечего бояться… он поднялся по ступеням, с удовольствием прислушиваясь к ее попыткам забаррикадироваться… у нее при себе тоже нет палочки… какие же они были глупцы, и какие доверчивые, считая, что их безопасность в их друзьях, что оружие можно отложить в сторону хотя бы на мгновение…
Он силой открыл дверь, одним ленивым движением волшебной палочки отшвырнул в сторону стул и ящики, поспешно придвинутые к ней… и вот она стоит, и ребенок у нее в руках. При виде его она уронила сына в кроватку за ее спиной и раскинула руки в стороны, как будто это могло помочь, как будто, закрывая ребенка от его взгляда, она надеялась, что он выберет ее…
— Только не Гарри, только не Гарри, пожалуйста, не Гарри!
— С дороги, глупая девчонка… с дороги, сейчас же…
— Не Гарри, пожалуйста, нет, возьмите меня, убейте меня лучше…
— Я предупреждаю в последний раз…
— Только не Гарри! Пожалуйста… будьте милосердны… милосердны… только не Гарри! Не Гарри! Пожалуйста — я все сделаю…
— С дороги — с дороги, девчонка…
Он мог просто отпихнуть ее от кроватки, но более разумным представлялось покончить с ними всеми…
Зеленый свет блеснул в комнате, и она свалилась, как и ее муж. Ребенок все это время не плакал; ему удалось встать, держась за ограждение кроватки, и он с радостным интересом посмотрел снизу вверх в лицо пришельца, возможно, думая, что это его отец спрятался под плащом и сделает еще красивые огоньки, и его мать вот-вот вскочит на ноги и рассмеется…
Он очень тщательно нацелил волшебную палочку мальчику в лицо: он хотел увидеть, как это случится, как будет уничтожена эта необъяснимая угроза. Ребенок начал плакать: он увидел, что это был не Джеймс. Ему не понравилось, что ребенок заплакал, он всегда не выносил нюни мелкоты в приюте…
— Avada Kedavra!
И тут он распался: он был ничем, ничем, кроме боли и ужаса, и он должен был спрятаться, не здесь, в обломках разрушенного дома, где кричал оставшийся в ловушке ребенок, но далеко отсюда… далеко…
