Гарри Поттер и Реликвии Смерти

Гаррин шрам пульсировал, но он не обращал внимания; он хотел, чтобы Рон и Гермиона все поняли насчет Гринготтса, до того как они поговорят с Олливандером.

— Я думаю, он мог завидовать всем, кто имел ключи от хранилища в Гринготтсе. Думаю, это ему казалось настоящим символом принадлежности к волшебному миру. И не забывайте, он доверял Беллатрикс и ее мужу. Они были его самыми преданными слугами до его падения, и они искали его, когда он исчез. Он это сказал в ту ночь, когда вернулся, я его слышал.

Гарри потер свой шрам.

— Хотя не думаю, что он сказал Беллатрикс, что это Хоркрукс. Он не рассказал Люциусу Малфою правды о дневнике. Скорее всего, он ей сказал, что это очень ценная собственность, и попросил поместить ее в свое хранилище. Самое безопасное место в мире, чтобы что-либо спрятать, мне говорил Хагрид… за исключением Хогвартса.

Когда Гарри закончил говорить, Рон покачал головой.

— Ты действительно его понимаешь.

— Только отдельные частицы его, — ответил Гарри. — Частицы… хотел бы я Дамблдора так же понимать. Но посмотрим. Пошли — теперь Олливандер.

Рон и Гермиона с ошеломленным, но впечатленным видом прошли вслед за ним через лестничную площадку. Гарри постучал в дверь напротив двери Билла и Флер. В ответ раздалось слабое «войдите!»

Создатель волшебных палочек лежал на двуспальной кровати, наиболее удаленной от окна. Его держали в погребе больше года и, как было известно Гарри, пытали по меньшей мере один раз. Он страшно исхудал, кости на его лице отчетливо выделялись под желтоватой кожей. Его большие серебристые глаза казались просто огромными в своих орбитах. Руки, лежащие поверх одеяла, напоминали руки скелета. Гарри уселся на пустую кровать, Рон и Гермиона рядом с ним. Восходящего солнца не было видно — эта комната выходила окном на садик на вершине скалы и на свежевырытую могилу.

— Мистер Олливандер, простите, что мы вас беспокоим, — произнес Гарри.

— Мой дорогой, — слабым голосом ответил Олливандер. — Вы спасли нас. Я думал, мы умрем в этом месте. Я никогда не смогу отблагодарить вас… никогда не смогу… в должной мере.

— Мы были рады сделать это.

Гаррин шрам пульсировал. Он знал, он был уверен, что времени опередить Волдеморта на пути к его цели либо попытаться отбросить его назад у них практически не оставалось. Он ощутил толчок паники… однако он принял решение, когда выбрал приоритет разговора с Грипхуком. Изображая спокойствие, которого не чувствовал, он пошарил в сумочке у себя на шее и извлек оттуда две половинки своей сломанной волшебной палочки.

— Мистер Олливандер, мне нужна помощь.

— Все, что угодно. Все, что угодно, — слабо проговорил Олливандер.

— Можете ли вы починить это? Это возможно?

Олливандер протянул дрожащую ладонь, и Гарри положил в нее две едва соединенных половинки.

— Остролист и перо феникса, — дрожащим голосом произнес Олливандер. — Одиннадцать дюймов. Изящная и гибкая.

— Да. Вы можете?..

— Нет, — прошептал Олливандер. — Мне жаль, очень жаль, но волшебная палочка, поврежденная до такой степени, не может быть восстановлена никакими известными мне способами.

Гарри был готов услышать это, но все равно это был серьезный удар. Он забрал половинки палочки и вернул их в сумочку на шее. Олливандер неотрывно смотрел туда, где исчезла из виду сломанная палочка, и не отводил взгляда, пока Гарри не вытащил из кармана две волшебных палочки, которые он принес из особняка Малфоев.

— Вы можете идентифицировать вот эти? — спросил Гарри.

Создатель палочек взял одну из двух и поднес ее поближе к своим бледным глазам, катая ее между своими узловатыми пальцами и чуть сгибая.

— Орех и драконья жила, — сказал он. — Двенадцать и три четверти дюйма. Жесткая. Это волшебная палочка принадлежала Беллатрикс Лестренж.

— А эта?

Олливандер повторил те же изучающие действия.

— Боярышник и волос единорога. Десять дюймов ровно. Достаточно упругая. Это была волшебная палочка Драко Малфоя.

— Была? — переспросил Гарри. — Разве она до сих пор не его?

— Вероятно, нет. Если вы отобрали ее…

— …да…

— …то она, скорее всего, ваша. Разумеется, способ взятия имеет значение. Также многое зависит от самой палочки. В общем случае, однако, если волшебник забирает палочку, победив ее владельца, то ее лояльность меняется.

В комнате повисло молчание, сквозь которое доносился отдаленный шум прибоя.

— Вы говорите о волшебных палочках так, как будто они могут чувствовать, — сказал Гарри, — словно они могут сами думать.

— Палочка выбирает волшебника, — проговорил Олливандер. — Это всегда было ясно тем из нас, кто изучал искусство создания волшебных палочек.

— Но человек все-таки может использовать палочку, которая не выбрала его? — спросил Гарри.

— О да, если вы вообще волшебник, то вы сможете проводить магию сквозь практически любой инструмент. Наилучшие результаты, однако, всегда достигаются, если имеет место сильная связь между волшебником и его палочкой. Эти связи очень сложны. Изначальное влечение, и затем взаимный поиск знания, палочка учится у волшебника, волшебник у палочки.

Море подступало и отступало; звук был очень печальный.