Гарри Поттер и Зеленые Топи

Плохое настроение не улучшилось и после прибытия в Фульменгард, и, стоя у окна в спальне, Гарри, как и до этого ночью, думал о многих невеселых вещах и понимал, что ему скоро предстоит встретиться с неизвестным злом. Также он понимал, что Рон с Гермионой скоро очнутся и помогут ему, он ведь не мог справиться со всем один, они всегда действовали вместе. Но единственный человек, который мог здесь хоть что-то разъяснить, не разговаривал с ним. Если он и дальше так будет дистанцироваться, произойдет нечто ужасное, это Гарри великолепно ощущал, хотя и не знал причины этому. Ясное осеннее небо сверкало мириадами звезд. Марс мерцал красным так же ярко, как перед предыдущей войной. Обернувшись, Гарри посмотрел на спящего Рона. Если даже он и не сможет ничего больше предпринять, если ничего, кроме собственных действий, не будет от него зависеть, он все равно будет сражаться. Он может потерпеть поражение, но разве это было бы намного хуже, чем когда они жили в палатке и питались травой и ягодами или когда противников было несколько сотен против нескольких десятков? Он не отступит и в этот раз и защитит все, что ему дорого, чего бы это ему ни стоило. Даже если против него выступит сильнейшая темная магия на свете! Потому что это вещи, за которые стоит сражаться…

Долгая подготовка

«Спеши медленно!»

Следующий день выдался холодным и ветреным. Гарри проснулся раньше обычного и первым делом подошел к окну и распахнул его. Легче ему от этого не стало, он чувствовал себя ужасно: сон его этой ночью был очень глубоким, фрагменты снов сменяли один другой, как будто он одновременно просматривал сцены из нескольких кинофильмов. Сначала, как это уже часто случалось, ему снилась огромная чаша в незнакомой пещере, или где-то в подобном месте. Потом появился Волдеморт, он стоял напротив Гарри, направив на него Старшую Палочку — это были, своего рода, воспоминания, беспокойные и тяжелые. Потом Гарри снился Добби, с серебряным кинжалом Беллатриссы Лестрейндж в груди, затем он превратился в Снейпа, тяжело раненного черной стрелой, потом они вдвоем, как и в жизни, трансгрессировали… но не в Хогсмид. Хогсмид не мог быть таким пустым и безжизненным, без единого растеньица, даже после веселого праздника пива. Снейп уже не лежал распростертый на мокрой от дождя земле, он стоял рядом с Гарри — Старшая Палочка наготове — сосредоточенный и спокойный. Гарри почувствовал, что нечто Темное и Ужасное движется им навстречу из темноты. Гарри вытащил свою волшебную палочку, но тут его сковал такой ужас, как будто неведомая сила лишила его способности дышать. Там была сила и мощь: фигура, словно сотканная из черной магии. Гарри не мог больше смотреть на нее и повернулся к Снейпу, но тот лежал слева от Гарри на странной, изменяющейся почве, покрытый кровью и, вне всякого сомнения, мертвый. Неподвижная рука все еще сжимала Старшую Палочку. Гарри застыл на долю секунды, бросился к темной фигуре, но едва не ослеп от пронзившей его боли и с криком проснулся в спальне в Фульменгарде. В руке у него была палочка, с конца которой все еще сыпались красные искры. Гарри тотчас поднялся, первой мыслью было: как долго волшебник может не спать и не дремать? Потом его взгляд упал на Рона, выводящего в процессе храпа замысловатые рулады, и он покачал головой, которая все еще гудела после такого приступа боли.

В этот день он больше не спал, пошел на контрольную, которую возненавидел от души, сделав только половину заданий успешно, а после ужина рассказал Рону и Гермионе о своем сне и о своих подозрениях.

— Ты думаешь, что он снова вернулся? — в десятый раз спросил Рон, в то время как Гермиона вообще не могла говорить.

— Еще раз: я не знаю! — уже гневно ответил Гарри. — Без понятия, что это за магия, которая вызывает такую боль в шраме.

— Здесь очень важную роль играют воспоминания, Гарри, я уверена! — обрела дар речи Гермиона. — А все потому, что твое сознание весьма подвержено таким явлениям. Ты же не можешь утверждать, что…

— Гермиона! — Гарри уже с трудом себя сдерживал. — Когда ты, наконец, признаешь простой факт? Он здесь, в этом мире!

— Гарри, но мы же все понимаем, что это невозможно, — Гермиона даже голос, на всякий случай, понизила. — Ведь нет больше крестражей, а по твоему рассказу мы примерно знаем, что теперь представляет из себя его душа. Подумай только, я прошу тебя, Гарри, ты не должен поддаваться такому настроению и считать, что он вновь нашел способ обмануть смерть. Это правда, что я не хочу признавать возможность этого. Но… ты-то как себе это представляешь?

Гарри не ответил.

— Гарри, она права, мы не можем быть уверены в том, что… — начал Рон.

— Уверены? — вскричал Гарри, но тут же сбавил тон. — Неужели вам все еще мало? Если все то, чем мы с вами занимались и чем сейчас профессор Снейп занимается, чушь, тогда откуда и к чему все эти знаки? Вы не понимаете, что, несмотря на то что шрам болит так сильно только в последнее время, все это неслучайно?

— Что — «все это»? — подняла брови Гермиона.