Гастарбайтер

Когда то его звали Андрей Дацько. Отца он не помнил совсем, а о матери остались лишь обрывочные воспоминания. Грязная кухня, пустые бутылки, чей-то громкий смех и пьяная женщина в домашнем халате курящая «Приму». Запах дешёвых сигарет въелся на всю жизнь и не то, что курить, его тошнило даже от дыма. Мамины сожители менялись так часто, что он, перестав их различать по именам, звал всех одинаково – папа. Ссоры в доме не были редкостью и однажды очередной «папа», чего-то не поделив, ударил мать табуретом по голове. Она умерла не сразу, ещё сутки он слышал, как бьётся её сердце, плакал от страха и жалости, всё тянул за рукав.

Кого-то посадили, но Андрею не стало от этого легче. Квартиру забрал ЖЕК, а его отдали в детдом на Сырце, где он и жил до совершеннолетия. Жилплощадь Андрюхе полагалась по закону, но с ней тянули, толи дом в котором он должен был жить, строили, толи снесли. В армию его не взяли, из общежития выгнали, и он остался на улице, работая грузчиком на «Юности». Там познакомился с Беспалым и позже переехал к нему. Монтажник был из него никакой и работал Андрей в доставке, загружая «Газель» материалом и развозя по объектам.

Однажды с производства находящегося выше по улице привезли двадцать заказанных конструкций. Андрей и ещё два парня разгружали их, составляя у забора; водитель, стоя в кузове, замерял каждую металлопластиковую раму, а Игорь записывал в блокнот. Шёл мелкий дождь, все порядком устали и торопились закончить. Андрюха с напарником сняли большую конструкцию в три окошка, ещё один придерживал, дабы не упала плашмя, и несли к забору. Вдруг прямо над ними грянул гром мощным раскатом летней грозы и Андрей, бросив свой край сел на корточки, испугано закрыв голову руками. Тяжеленая рама, жалобно звякнув стеклом, грохнулась об асфальт, и двухкамерный стеклопакет покрылся паутиной трещин.

Беспалый чесал враз покрасневшую лысину, с невыразимой тоской глядя на разбитое окно. Если даже производство поможет с заменой, всё равно он влетал долларов в двести, плюс поджимали грозящие неустойкой сроки установки. Последствия он представил отчётливо и смог только выдохнуть:

– Ну, ты даёшь, Андромеда…

И всё! Раскаты грома ещё не осели за Харьковским шоссе, а Андрей Дацько уже ушёл навсегда, и вместо него явилась на свет новая удивительная личность – Андромеда.

С тех пор к доставке его не подпускали, но он по-прежнему ночевал на кухне, раскладывая кем-то подаренную раскладушку. Махнув рукой на убыток, Игорь устроил его в шашлычную «Золотой Зуб» на Гидропарке. И оставшуюся половину сезона Андромеда рубил дрова, носил воду, убирал небольшую территорию кафе от мусора, расставлял и собирал пластиковые столы со стульями, ездил на рынок докупать продукты, иногда становился к мангалу жарить мясо или печь на углях картошку. В общем, был при деле. На заработанные деньги купил новенький велосипед и гордо ездил на нём, как на красном «Феррари». Всё было просто отлично; работа кипела, квартира ожидалась в самом ближайшем времени и жизнь катилась рифленым протектором по накатанной колее. Но однажды произошла катастрофа – Андромеда влюбился. И хуже того, его любовь была взаимной! Амур, словно выскочивший убийца, пронзил их своею стрелою, и они сами не поняли, как это произошло.

Его избраннице было семнадцать, звали её Валя и росту они оказались почти одного – так сказали говорящие весы на площади. Андромеду не смущало что жила она с сомнительными личностями, называвшими её «доця». Откуда они были родом, он тоже не ведал, знал лишь, что откуда-то с западной и здесь занимались тем, что собирали пустые бутылки, занося положенный процент участковому Пете. Влюблённые виделись каждый день. Он покупал мороженое, дарил гвоздики, угощал пепси-колой. То, что она дымила как паровоз, пила дешёвое вино и нюхала клей, тоже казалось ему вполне нормальным. А отсутствие передних зубов даже придавало ей особый шарм. Как глава семьи Андромеда соорудил шалаш за сценой, где играли музыканты, накрыв кусками шифера. Там они проводили время и строили планы на будущее. «Мамо», узнав об ожидаемой квартире, не препятствовала их связи, лишь приходила время от времени и манила «доцю» пальцем с траурной каймой нестриженого ногтя, сдавая её тело приёмщикам стеклотары. Денег, которые получали взрослые, Валя не видела, ей доставалась растаявшая шоколадка или бутылка водки и она несла заработанное в их с Андромедой «дом», не особо стыдясь того, чем приходилось заниматься. Андрюха знал, куда она идёт, но запретить не мог, лишь выл от бессилия в своей конуре, тревожа отдыхающих безумным воем.

Закончилась Андромедина любовь тем, что Валю «посадили», за кражу и бродяжничество. Дали год как несовершеннолетней и она пошла по этапу, становится на путь исправления. Андрей собирал ей посылки, писал письма, но так ничего и не отправил. Да и куда?