Где Спряталась Ложь?

— Тогда: мартини, шампанское или есть очень неплохое вино.

Лена поморщилась и скорее, чтоб отстал, чем сделала выбор, буркнула:

— Пусть будет мартини.

Он поднялся, достал из бара бутылку, из холодильника сок и лимон, разлив по бокалам, приблизил свой к её и, дождавшись желанного звона, с улыбкой произнёс:

— Ну что, книжница, за удачу. Ешь вкусно или не нравится?

Ей нравилось, на такого мужика можно молиться, но она принципиально перекривилась. И не утерпев съязвила:

— Может, ты ещё и в ресторане поваром подрабатываешь?

Опять сверкнули в ослепительной улыбке его белые, ровные зубы. «Чем он так страшно доволен?» — прыгнуло мячиком в её голове.

— Это плохо? — переспросил он не спуская с неё глаз.

«Наверное, неплохо, но чего он улыбается всё время. Зачем такому паразиту ещё в довесок сводящая с ума улыбка… Дать бы ему по тем зубам, чтоб не сверкали. — Но тут же напугалась своей кровожадности. — Надо держать себя в руках, куда-то меня не туда ведёт». Одёрнув свои расшатавшиеся мысли, Лена отвела взгляд и попробовала выглядевшее аппетитно блюдо. Против её воли вырвалось:

— Вкусно!

А он добавил без малейшего изменения в голосе и не отнимая глаз от её лица:

— Тогда жуй. А то Данька решит, что я жалею для тебя даже объедков с моего стола!

«О, как он доволен сам собой! Пиявка!» Она жевала и наслаждалась, хоть и про себя, маленькой местью, а он нахально глядя ей в глаза взял и преспокойненько отпил из её бокала. Её рот в изумлении открылся сам по себе. Она немедленно разозлилась на беспардонного субъекта, навязавшегося к ней прикрываясь её сыном в охранники. С чего он так стреляет по ней глазами, осыпая её звездопадом… Ищет над чем бы посмеяться? Зачем устроил сю-сю му-сю с её бокалом? Хочет проверить её моральную устойчивость? «Что за мысли ненормальные?!»

Лена и сама не смогла бы объяснить, зачем она задала ему тот вопрос, наверное, чтоб поставить на место и обозначить дистанцию, в общем, взяла вот и спросила:

— Сколько тебе лет?

Он среагировал моментально и со своей ехидной улыбочкой, наклонившись к ней, уточнил:

— А что, есть желание меня усыновить?

О! Какой фрукт! Сейчас она тоже сделает ему больно… Ишь какой… Лена проглотила то, что попало в рот, не жуя, выплюнуть было бы уже чересчур. Потом резко встала, одним жестом счистила оставшуюся еду с тарелки в мусорный пакет, помыла за собой посуду и ушла. Вот так! Собственный желудок, конечно, сжался от обиды, но должна же она была ему насолить… Он по-видимому думает, что лишил её ума. Пусть теперь попробует так подумать…

Никита проводил её с усмешкой. Поднялся, дошёл до бара, достал бутылку коньяка и, выплеснув из своего бокала мартини, налил себе. Поболтал в бокале, посмотрел на свет и выпил. В голове пчелой жужжало: «Противоречивость её конёк. Лёд и пламя. Ох, Никита, может, следует медленно торопиться. Тебя не просто тянет, а несёт».

Оставшись наедине со своим открытием, он смотрел на дверь, с бьющимся сердцем, прозревший и смущённый одновременно.

Лена же юлой носилась по спальне. От злости не только дрожали руки, но и дёргалась щека. «Зачем он мне нужен, чтоб ещё что-то спрашивать было у него». — Распиная себя, забралась под душ. Вода смыла раздражение и успокоила. Кошки скрябающие душу убрались на покой. Промокнув тело своим полотенцем, почистив зубы и смыв косметику, она юркнула под одеяло и почти тут же задремала. Сказались нервные перепады прошедшего дня и сыграл свою позитивную роль выпитый бокал мартини. У неё после стрессов так, то моментально морит, то не уснуть. На сей раз была дремота. Очнулась от того, что Никита не веря в её искренний сон включил светильник. Он с той стороны кровати, возясь с одеждой что-то мурлыкал себе под нос.

Протерев глаза, Лена, прижав рукой взбунтовавшийся от голодного противостояния желудок, хлопала ими на весь экран до тех пор пока не поняла щекотливость своего положения.

— Что ты хочешь сделать? — села она в подушки, натянув, себе под подбородок одеяло.

Не оборачиваясь и туша позевушки, он, поиграв крутыми плечами, объявил:

— Ложиться, а ты что подумала?

Сдержать удивление не было никакой мочи и она вскрикнула так, что напугалась сама.

— Тут? Со мной?

Теперь он, развернувшись к ней, ухмыльнулся и, забравшись под одеяло, закинув руки за голову, сверкнув волосатыми подмышками, блаженно потянулся:

— Не обольщайся, никто тебя не тронет. — Лена фыркнула и укрылась с головой, чтоб не видеть и не слышать… А он помурлыкав какой-то мотивчик, потягиваясь, объявил:- Ляпота! Это не такая уж плохая идея. Вдруг тебя опять что-то напугает, а мне не спи, бегай. По-моему прошлой ночью нам было не тесно, и мы чудненько уместились?

Поняв не перспективность переговоров и не эффективность своего укрытия, она перевернулась на бок к нему спиной, изображая фунт презрения: «Накачался, будь он неладен. Наглец! Устроился на её кровати, как хозяин. Впрочем, чёрт его побери, он и есть хозяин». И подоткнув одеяло под все углы, постаралась заставить себя заснуть. «И вообще, а ну его к лешему. Вчера и, правда, не мешали друг другу. Кровать, как футбольное поле». — Сладко зевнула она.