Гэкачеписты

Другие сотрудники КГБ попробовали себя в публичной политике, например, с разрешения начальства, они баллотировались в депутаты различных уровней, например начальник Иркутского КГБ Иван Федосеев, которого потом Владимир Крючков перевел в центральный аппарат. Но были и иные чекисты, избравшие путь активного отрицания своего прошлого и разоблачения «темных» тайн. Таким стал Олег Калугин, выходец из Первого главного управления, много лет проработавший разведчиком в США, после возглавлявший внутреннюю контрразведку ПГУ. В 1980-м его перевели первым заместителем начальника Ленинградского КГБ, и Калугин счел это понижением и оскорблением, хотя формально это было повышение. Но он хотел оставаться в разведке, работать в Москве или за границей. На время Калугин затаил свои чувства. В перестройку его вывели за штат, но оставили в действующем резерве КГБ, дав должность начальника отдела режима Министерства электронной промышленности. С 1990 года генерал-майор Калугин начал выступать с «разоблачениями» своей родной конторы.

Разумеется, реакция КГБ и лично Владимира Крючкова была резко отрицательной. Они не могли смириться с таким вопиющим предательством. Калугина лишили наград, генеральского звания, персональной пенсии. Но уже летом того же года Олег Калугин баллотировался на Кубани в народные депутаты СССР и победил с явным преимуществом — таковы были господствующие настроения в обществе, что он воспринимался как герой, пошедший против Системы. Леонид Шебаршин вспоминал: «Гонения, развернутые В. А. Крючковым против О. Д. Калугина, выступившего с открытой критикой КГБ, приняли беспрецедентный, не совместимый с новой общественной атмосферой характер. Столкнулись два непримиримых старинных врага. Калугин клеймил КГБ и лично Крючкова, выступал в печати и на митингах. Крючков действовал закулисно, чужими руками. Руководство ПГУ не питало симпатий к Калугину. Бунт генерала разведки, даже отставного, плохо сказывался на дисциплине. Его публичные выступления вызывали нервную реакцию у наших источников, опасавшихся за свою судьбу и за будущее службы, с которой они связали жизнь. (В перерыве между заседаниями XXVIII съезда КПСС главный редактор „Московских новостей“ Е. В. Яковлев выразил мне свое возмущение решением о лишении О. Д. Калугина воинского звания и наград. Я изложил ему эти соображения. Он их, естественно, не разделил.) Мы, однако, предвидели издержки открытой конфронтации с отступником и пытались убедить Крючкова, что благоразумнее не привлекать внимание публики к Калугину, надо позволить ему выговориться. Думаю, что именно глубочайшая личная неприязнь к Калугину побудила Крючкова идти напролом. Тот же мотив, видимо, побуждал и Калугина ввязываться в прямую конфронтацию с председателем КГБ. Вся история, таким образом, уходила корнями во вторую половину семидесятых годов».

Владимир Крючков пытался создать свою команду, выдвигая на руководящие должности новых людей. После того как в январе 1991 года ушел в отставку первый заместитель Филипп Бобков, первыми замами председателя КГБ стали его старый соратник по разведке Виктор Федорович Грушко и (чуть раньше) Гений Евгеньевич Агеев, в прошлом партийный работник. Кроме того, двумя замами стали генерал-майоры Валерий Федорович Лебедев («аналитик»), которому было только 45 лет — детский возраст для организации, и Алексей Алексеевич Денисов («технарь»). Третьим «простым» замом был назначен генерал-лейтенант Иокубас Петровас («пограничник»). Тенденция к обособлению республик не обошла и госбезопасность. В мае 1991-го на модной волне было создано КГБ РСФСР, председателем которого назначили сравнительно молодого выходца из Тюмени Виктора Валентиновича Иваненко, работавшего до этого в инспекторском управлении.

В силу своей должности Владимир Крючков был наиболее информированным среди советских руководителей, к нему стекались сведения о происходившем в стране, и уже он знакомил с ними Горбачева и других лидеров страны. Будучи умным человеком, он понимал — куда движется страна и что ее ждет. И осознавал это острее других. Поэтому именно он стал подлинным лидером ГКЧП, его отцом-создателем.

Но всей своей предыдущей жизнью он был воспитан так, что не мог прямо пойти против начальства. Горбачев в его глазах был пусть заблуждающимся, но «своим». В письмах Владимира Крючкова на имя президента СССР после провала ГКЧП это особенно явственно ощущается. Поэтому подготовить «переворот» он не мог, ГКЧП мыслился им как удобный инструмент для использования президентом. Если не Михаилом Горбачевым, то исполняющим обязанности Геннадием Янаевым. Иными словами, речь шла только о действиях нынешнего руководства страны в рамках его полномочий. Ничего похожего на Чили-73 со свержением президента, штурмом его резиденции быть не могло. Даже верхушечный переворот по образцу октября 1964-го в планах Крючкова не стоял.