Гелен Аму. Тайга. Пионерлагерь. Книга первая

Ромкин горизонт сместился, я словно расширила свою возможность видеть «внутреннее» и вижу уже не «часть», а «целое» — Егорово Присутствие, оказывается, заполняет «собой» во мне все. Все, что было моим нутром, всегда являлось и его внутренним телом, его эхо пробуждало меня и вело по запредельным путям, его жизненная сила порождала меня, а Ромка, как искусственно присобаченный портал над пропастью, я поместила его туда, но он меня уже не держал. Да, Ромка является мной, а я им, но все «наше» — это часть огромной «вселенной», владеющей нами, и ее имя Егор. Его голос, как голос моего «я» — звучит из самого глубокого «сердца», пространство-мышление, животрепещущая субстанция обнаружила себя, став олицетворенной, и он не мой «прародитель», он тот, кто создал меня для себя, как свой край и смысл. Это отношения двух космических крайностей, точки и мегасущего, бывалого и того, что еще не существует, внутреннего и внешнего, темного и светлого, осуществленного и запрятанного в потенциале; и вот вопрос: как эти пространственно-природные течения отразятся на мне «тут»? Вся эта потусторонняя волна фактически буквальна, его сердце бьется надо мной, а я в том его внутреннем месте, которое называется «душой», поэтому я всегда слышу его пульс, вот такая у нас общая география.

Да, я это вижу, и это не странно, а красиво, примерно так же, как увидеть тайгу откуда-нибудь с «Красной горки», ее исполинскую природу; внутренние пространства по сути проявляют себя так же, просто стоишь и поражаешься силе и огромности созданного, аж дух захватывает! И ничего я не придумываю; и «тут», и «там» я лишь наблюдаю жизнь, и она существует независимо от того, что я или кто-то там еще об этом думает. Возможно, придет время, и люди откроют технологии, которые сделают эти «видения» доступными каждому, никто же не начинает «крестится», видя себя на фотографии; подозреваю: это та же история, каких-нибудь сто лет вперед — и я со своими многомерными глазами уже абсолютно нормальна для общества.

Ромка ставит «звук» и «музыкалку» для «СТЕМа». Бабочка выворачивается на сцене по полной, и у них вполне возник контакт, творческий, но какая польза! Наташка появилась тихо и присела рядом со мной между рядов, нос распухший, глаза красные:

— Мы были у Олиных родителей, это все совершенно невыносимо! Ты понимаешь, что происходит? Я ничего не понимаю, как теперь жить? Мы тут, а ее нет? Почему она, почему она платит? Почему? Она должна была уйти? — она не ревет, но внутри все драно.

— Не должна была, в ней жизни на десятерых хватит, вот кто-то и захотел приложиться к такому потенциалу, но только так не бывает, мир духа не мир людей. Ты не плач, она уже далеко в космосе, она «высокочастотная», ей было легко проскочить всю эту нашу тяжесть! Оле хорошо… — обнимаю Наташку, присоединяю ее к себе, к потоку, который вчера видела, чтобы она чувствовала, что это не все, чтобы верила мне.

— А я какая, «высокочастотная»? Хочу в космос!

Я ей захочу!

— Еще какая «высокочастотная», только тебе тут еще лет семьдесят ошиваться! Вон толпень отпрысков по кругу и уже ждут своей очереди! — мы обнимаемся и смеемся.

— Слушай, мне кажется, я почувствовала, как Оле там хорошо, и не Ольга она вовсе… — она смотрит на меня круглыми глазами. — Круто! Но мы все равно ее любим, где бы она ни была…

Про Алену я молчу, пусть это будет только моим рваньем, пока не найду ее, не буду Наташке жизнь и зарождающуюся семью портить, такой потенциал нельзя сбивать.

— Ты на меня в «КВН» не рассчитывай, — вдруг выдала Наташка. — Я скоро уеду, Митяя в Москву пригласили, в «сборную»! И пока только его, представляешь, что с Викушей творилось! Она от нервов сразу за тренерами следом укатила, и лагерь бросила, будет, видимо, Антона за «взятки» в команду втюхивать! И завтра я весь день с тобой! Митяю я уже сказала, что хочу провести время с тобой перед отъездом, — она меня тискает.

— Да у тебя новостей! А что Кира? — неужели я зря так орала на игре хоккеистов?

— Непонятно пока, там два места, так что шанс есть, они еще думают, было бы здорово, мы так сдружились с Кирой! Отец будет доволен, если я куда-нибудь поступлю, а то чего мне там без дела торчать. По тебе буду скучать…

«И я буду», — отвечаю я про себя.

— Да через год я приеду, не парься, куда я без тебя? Думаешь, отец тебя отпустит сейчас, вот так, с парнем!?

Ким вообще-то строгий.

— Отпустит, если дам слово, что учиться буду, а то я наотрез отказалась! Ну, я не знала, чего хочу! — она оторвалась от меня и посмотрела на кипящие Бабочкины страсти на сцене.

— Что-то быстро у вас с Валевским история выдохлась. Сколько вы были вместе? Ты как? — Наташка сделала трогательную мордашку.