Гендер и язык

Один мой коллега упомянул, что получил письмо от редактора его новой книги, в котором та в инструктивной форме просила сообщать ей о любом своем отсутствии по месту постоянного

проживания в течение следующих шести месяцев, когда его книга будет находиться в печати. Он сказал, что и не подозревал, сколько общего может быть у редактора и тюремщика. Его реакция на это письмо удивила меня. Я тоже получала подобные письма от издателей, но реагировала совершенно иначе: они мне нравились. Оттого, что мое местопребывание имеет значение, я чувствовала свою значимость. Когда я сказала коллеге об этой разнице в восприятии, настала его очередь растеряться и удивиться. Хотя умом он понимал мою точку зрения, в душе не мог себе представить, как можно не чувствовать себя ущемленным рамками контроля и униженным, если требуют сообщать о каждом своем шаге. И хотя я тоже могла понять его взгляд умом, он не вызывал у меня эмоционального отклика.

Похожую историю рассказал мой коллега: он прочитал в журнале статью, написанную женщиной, которая в разделе выражения признательности благодарила своего мужа за плодотворное обсуждение темы. При первом прочтении текста мой коллега подумал, что автор, должно быть, некомпетентен или, по крайней мере, неуверен: зачем ей понадобилось консультироваться с мужем о своей собственной работе? почему она не может полагаться на себя? Я объяснила, что женщины ценят свидетельство взаимосвязи. Тогда он переосмыслил «благодарность» и сделал вывод, что автор, возможно, оценила участие мужа в своей работе и упомянула об этом с гордостью, которая исходит из убеждения, что у нее есть свидетельство гармоничных взаимоотношений.

Если реакция моего коллеги типична, представьте, как часто мужчины неверно оценивают женщин, которые думают, что проявляют положительное качество – взаимосвязь. Мужчины же интерпретируют это как отсутствие независимости, что является для мужчин синонимом некомпетентности и неуверенности.

В поисках свободы

Одна из моих информанток, рассказывая о разрыве длительных отношений со спутником жизни, подробно изложила повторяющийся время от времени главный разговор. Она и ее друг договорились, что оба будут свободны, но никогда не причинят друг другу боли. Когда он завел любовную связь с другой женщиной, она выразила протест, отчего тот пришел в ярость. Вот их разговор:

Она: Как ты мог? Ведь ты знаешь, как это меня ранит?

Он: А как ты можешь ограничивать мою свободу?

Она: Но я от этого сама не своя.

Он: Ты пытаешься манипулировать мной.

С одной стороны, это просто пример столкновения желаний: то, чего хотел он, противоречило тому, чего хотела она. Но этот разговор отражает фундаментальную разницу в фокусе, которую я описываю. В отстаивании своей точки зрения основным вопросом для этого мужчины является его независимость, свобода действий. Для женщины же основным вопросом является их взаимозависимость – что она чувствует от его поступков. Он расценивает ее настойчивое утверждение, что они зависят друг от друга, как «манипулирование»: она использует свои чувства, чтобы контролировать его поведение.

Дело не в том, что женщины не ценят свободу или что мужчины не ценят взаимосвязь. Скорее, стремление к свободе и независимости – наиболее важная составляющая взаимоотношений для мужчин, тогда как взаимозависимость и взаимосвязь – главное для многих женщин. Разница заключается в фокусе и степени.

Исследуя, что женщины и мужчины говорят о своих разводах, Катрин Колер Райсман обнаружила, что и те и другие назвали возрастание свободы преимуществом развода. Но они по-разному понимали значение слова свобода. Когда женщины говорили, что после развода они обрели свободу, то подразумевали под этим «самостоятельность и автономность». Для них стало облегчением, что не надо беспокоиться о том, как мужья отреагируют на их поступки, и что теперь не придется быть «объектом раздражения». Мужчины же, упоминая свободу как преимущество развода, имели в виду свободу от обязательств – с облегчением чувствуешь, что «менее ограничен», меньше «страдаешь клаустрофобией», имеешь «меньше обязанностей».

Данные, полученные Райсман, объясняют, как различается груз обязательств, которые возлагают на женщин и мужчин характерные для них подходы к взаимоотношениям. Ноша, от которой развод избавил женщин, осознавалась как внутренне мотивированная – непрерывная озабоченность тем, как мужья отреагируют на их поступки и как им следует реагировать на поступки своих мужей. Ноша, от которой развод освободил мужчин, осознавалась как навязанная извне: обязанности кормильца и ощущение замкнутого пространства оттого, что их поведение ограничивается другими. Независимость не была «подарком» развода для мужчин, опрошенных Райсман; как выразился один из них: «Я всегда чувствовал себя независимым и думаю, что сейчас это чувство просто усилилось».