Гендер и язык

Поскольку женщины не прилагают усилий для достижения превосходства, они часто оказываются в положении лица с низким статусом. Любую ситуацию можно неверно истолковать, так как статус и взаимосвязь демонстрируются с помощью одинаковых приемов. Эта двойственность – главная причина неверного понимания (как специалистами, так и неспециалистами), в результате которого на женские манеры общения в духе поддержки и согласия навешивают ярлык «слабости». С предельной четкостью эта постоянная двойственность проявляется в кратком газетном комментарии, сделанном супружеской парой психологов. Журналист спросил их, что значит «быть очень вежливым», на что оба специалиста ответили одновременно, но по-разному. Мужчина сказал: «подобострастие», а женщина: «чуткость». Они оба были правы, но каждый представил гендерно специфичную точку зрения.

Специалисты и простые обыватели одинаково склонны считать все, что делают женщины, свидетельством бессилия. Та же газетная статья цитирует слова другого психолога: «Мужчина попросил женщину: “Сходи в магазин, пожалуйста”, на что та ответила: “Да, да! Мне действительно нужно кое-что купить, но я так устала”». Стиль женщины называют завуалированным. Это слово подразумевает такие негативные качества, как, например, «трусливость» и «неискренность». Причиной тому – дисбаланс власти: женщина не чувствует себя вправе просить напрямую.

Нет нужды доказывать, что в нашем обществе женщины имеют более низкий статус, чем мужчины. Но не только по этой причине они предпочитают не выдвигать прямых требований. С таким же успехом уклончивость женщины можно объяснить ее жаждой взаимосвязи. Если вы добиваетесь своего путем требований, результат льстит вашему чувству статуса: вы его повышаете, так как другие выполняют ваши требования. Но если ваше стремление совпадает с целями окружающих или если они сами предложили вам это, то в награду вы получите взаимопонимание и доброе отношение. Ваш статус ни повысится, ни понизится, но вы счастливы, так как укрепили связь с другими, чьи потребности совпадают с вашими. Кроме того, если косвенное общение понимается обеими сторонами, то в нем нет ничего завуалированного: ясно, что обращаются с просьбой. В назывании непрямой коммуникации словом «завуалированная» отражается точка зрения того, кому прямой стиль кажется «естественным» и «логичным», – точка зрения, более широко распространенная среди мужчин.

Косвенное общение само по себе не является выражением бессилия. Легко представить ситуации, где оно является прерогативой власть предержащих. Например, богатой супружеской паре, которая знает, что прислуга выполнит их распоряжения, нет необходимости давать прямые указания; они могут просто сформулировать желаемое. Например, хозяйка дома говорит: «Здесь что-то прохладно», – и прислуга прибавит отопление, или хозяин скажет: «Пора обедать», – и прислуга накроет на стол. Возможно, абсолютная косвенность заключается в том, чтобы без всяких слов заставить кого-либо сделать что-нибудь: хозяйка звонит в колокольчик, и служанка приносит следующее блюдо или кто-нибудь из родителей входит в комнату, где шалят дети, и встает подбоченясь, – дети немедленно прекращают безобразничать.

Многие культуры функционируют на основе сложных систем косвенного общения. Например, осуществляя небольшой научный проект, я обнаружила, что, по мнению большинства греков, вопросом «Ты бы хотел пойти на вечеринку?» жена намекает, что сама не прочь пойти. Они считают, что в противном случае она бы это не спросила. Кроме того, по их мнению, она бы не выразила свое желание напрямую, так как это звучало бы как требование. Уклончивость, таким образом, для нее – наиболее удобный способ сообщить о своем желании.

Японская культура довела уклончивость до совершенства. Например, японский антрополог Харуми Бефу описывает утонченный обмен косвенными высказываниями, которого требует простое приглашение на обед. Когда его друг прислал приглашение, Бефу сначала должен был определить, надо ли его понимать буквально или оно сделано только для проформы, как в случае с американцем, который может сказать: «Хорошо бы нам как-нибудь вместе поужинать», но не ждет, что вы придете. Определив, что приглашение следует понимать буквально, Бефу принял его, а затем у него спросили, чего бы он хотел отведать. Следуя обычаю, он ответил, что будет рад любому угощению, но его друг, также следуя обычаю, настаивал на уточнении. Хозяин и гость повторили обмен этими репликами соответствующее количество раз, пока Бефу не счел, что вежливость уже позволяет дать (вежливый же) ответ, сообщив, что чая и риса будет достаточно. Когда он прибыл, ему действительно подали чай с рисом, но как последнее блюдо обильного обеда, что не удивило Бефу, так как он знал правила этикета. Если бы ему подали только то, что он просил, его бы это оскорбило. Но правила этикета также требовали, чтобы он многократно выразил приятное удивление.