Генерал Дроздовский. Легендарный поход от Ясс до Кубани и Дона

— Пересказали сначала ваши слова, Михаил Гордеевич, что бригада вошла в зону действий красных.

— Ну и что? Оно действительно так и есть.

— Тогда почему мы не портим им телеграфную связь? Вот в чем нас упрекнули наши связисты.

— Они правы. Верное дело сказали. Прикажите, чтобы теперь по дороге портили телеграфные линии. Чтобы лишить большевиков возможности передавать сведения о нас.

— Есть рвать провода и пилить телеграфные столбы…

…Бригада „дроздов“ пылила по дороге на Мелитополь, уже несколько дней не имея боевых столкновений. В провианте добровольцы особо не нуждались: местное население, особенно хуторяне, сами привозили к дороге разные продукты своим „избавленцам“. Деньги зачастую брать отказывались.

На одном из хуторов натолкнулись на пункт сбора реквизированного мелитопольским советом скота у местного населения. Скот был возвращен хозяевам.

Теперь полковник Дроздовский постоянно рассылал вперед и боковыми маршрутами усиленные конные разъезды, имевшие надежных проводников из местных жителей. Телеграфная связь портилась всюду. В „Дневнике“, к примеру, появилась такая запись:

„…Сняли телефонные аппараты с Мелитополем, телеграфные электромагниты; предварительно наш пионер (сапер; в данном случае связист. — А. Ш.) разговаривал от имени (местного) комитета с заместителем Гольдштейна, начальника мелитопольской банды. Оказалось, что у Гольдштейна в деревне Веселое, где их сотни две-три, своего рода штаб. В общем, получили известную ориентировку, но ничего очень существенного, боялись расспросами себя выдать…“

В селе Калга белая добровольческая бригада сделала очередную дневку. В дроздовском „Дневнике“ за 1 апреля появились такие записи, больше напоминавшие повседневную прозу похода Яссы — Дон. Похода по той территории российского Юга, которую Гражданская война еще не залила обильно кровью и основательно не выжгла, не испепелила человеческие сердца на историческом изломе старого и нового Отечества:

„…Весь путь отряда встречается и провожается благословениями и восторгами одних, проклятием и ужасом других и тупым безразличием массы; хотя, впрочем, не везде: где сильно поработали грабители, там удовлетворение было массовым.

…Народ, в общем, так напуган всяким появлением вооруженных, что и здесь (в Калге) часть поскрывалась, особенно женщины, пока им не разъяснили, что мы не враги. В Калгу опять прибыл ряд хуторян с мольбою о помощи — послали экспедицию, но только на одном фольварке, что у почтовой станции Калга, удалось арестовать для разбора вины, а троих, выскочивших с оружием, ликвидировали на месте.

Из остальных мест вся эта рвань разбежалась, но пока не удалось захватить…

День тяжелого удара, возвращение Кудряшева (его приключение, арест в Лепетихе, угроза крестьян расстрелять за большевизм).

Вести о Доне — Корнилов в районе Кавказская — Петровск (на Каспии). Измена молодых казаков, поражения, расстрелы офицеров. Может, преувеличено, но суть — едва ли. Эти показания дали два офицера; один из отряда, защищавшего Новочеркасск.

Движение японцев; поход поляков к Воронежу. Болотовский поехал дальше. Маяком ему будут служить Симферополь и Ростов. Принципиальное решение — сохранить отряд до лучших времен. Что же делать непосредственно — обдумаем, пока же в районе Мелитополя немного задержаться. Надежда на помощь союзников, японцев больше, но какою ценой.

Катастрофа Корнилова и Алексеева — это национальное несчастье.

Мое переживание: пройдя уже больше половины пути, потерять точку стремления! И все же бороться до конца…“

Спустя месяц в донской станице Мечетинской полковник Дроздовский расскажет о „смутных днях“, пережитых им перед занятием города Мелитополя, когда до Области Войска Донского остались считаные походные версты. Его собеседниками были командующий Добровольческой армией Антон Иванович Деникин и командир Корниловского полка полковник Александр Павлович Кутепов, одна из легендарных личностей Белого дела. Разговор вел старший за столом.

— Михаил Гордеевич, неужели почти до самого Мелитополя вы не имели о нас никаких сведений?

— Нет. Даже слухи на слухи мало походили. Даже газеты одесских большевиков ясности не давали: одни лозунги, Ленин сказал, Троцкий сказал и „смерть буржуям“. А Дона и нас, добровольцев, для Одессы как бы и не существовало.

— Но что-то же вами предпринималось?

— Разумеется, Антон Иванович. В Ростов был послан командир моих конных разведчиков ротмистр Болотовский с офицером. Они и дали первые сведения о вас и положении дел у донцов.

— Интересно, что за информацию они вам доставили?

— Первое, что Корнилов ведет бои где-то у Петровска на берегах Каспия. Или намного ближе, у станции Кавказская, на Кубани. И что на Дону молодые казаки изменили присяге, идут массовые расстрелы казачьих офицеров.

— На Дону действительно часть фронтовых полков колыхнулась в сторону советской власти. Один есаул Голубов чего стоил, в Новочеркасске был убит войсковой атаман. А сейчас станишники-донцы одумались, взялись за оружие. Сами видели, Михаил Гордеевич.

— Видел под Новочеркасском А как же бои на Каспии?