Генерал Империи

– Вы, верно, упустили из вида тот момент, что я взял Будапешт и захватил в плен не только Франца-Иосифа, но и часть его наиболее доверенных лиц. И, пользуясь случаем, поинтересовался историей 1909 года. Не в курсе ли они тех событий? Слишком быстро, организованно и слаженно газеты Сербии и Австро-Венгрии включились в дело и начали заниматься травлей Георгия. Это подозрительно. В естественных условиях так не бывает. И я оказался прав. Проверка показала, что Ваши люди более чем за месяц начали переговоры о публичном осуждении самыми авторитетными изданиями Австро-Венгрии ещё не совершённого убийства. Откуда они знали, что Георгий в припадке ярости совершит убийство денщика, который не только вскроет интимное любовное послание князя, но и подвергнет осмеянию? Подобные действия не остались без внимания со стороны высшего руководства Австро-Венгрии: она посчитала задуманное вполне соответствующим своим интересам. Георгия не спасло даже то, что он ограничился всего несколькими ударами. Сдержался. Хотя за такое действительно следовало бы убить. Но ничего. Добрые люди ему помогли, и денщик «скончался от ран», не доехав до больницы.

– Максим Иванович, – тихо произнёс Пётр I Александрович, вставая, – что всё это значит?!

– Ваше Королевское Величество, – слегка смягчив тон, ответил Меншиков. – Я с уважением отношусь к Вам и Вашему старшему сыну. Но не к нему, – кивнул он на отступившего на два шага Александра Петровича. – Тот, кто предал родного брата и подставил его – не достоин уважения. Даже Каин брата своего просто убил в горячке. Александр же не только велел своим подопечным совершить преступление, но и оговорил родную кровь, дабы убрать конкурента со своего пути. И не важно, что брата. Конкурента. Того, кто дерзнул встать между ним и престолом по праву рождения. Как такому человеку можно доверять? Как такому мужчине можно пожать руку? Извините, не ведаю, – произнёс он, выдержал паузу, кивнул, щёлкнул каблуками и закончил фразу: – Не вижу смысла более задерживаться.

После чего развернулся и ушёл. Оставляя после себя нарастающий гул возмущения. Самого Георгия, к слову, в помещении не было. Он вообще был в войсках, руководя наведением понтонного моста через Саву. Ему было не до официального приёма. Да и братика видеть лишний раз не хотелось. И каково же было его удивление, когда на пролётке, в окружении своих бойцов, к нему подъехал Максим Иванович. В то самое время, когда приём должен был войти в апогей – торжественное чествование и награждение Меншикова орденами.

– Максим Иванович? Почему Вы здесь?

– Там очень душно, – улыбнувшись, отшутился наш герой. – Как у вас тут дела? Нужна какая-нибудь помощь моих бойцов?

– Да. Очень пригодилась бы, – встречно улыбнулся Георгий, протягивая вылезшему из пролётки и подошедшему к нему Максиму руку для рукопожатия. И тот её пожал, как и надлежало. На глазах многих. Сам Георгий не понимал всей важности этого политического момента, но уже через несколько часов весь Белград только это и обсуждал. Как и выходку Меншикова. Дерзкую. Наглую. И в какой-то мере даже жуткую. Ему ведь не требовалось доказывать свои слова. Имеющейся репутации было достаточно…

Глава 7

1916 год, 28 сентября, Париж

Сэр Фрэнсис Берти медленно шёл по коридору за сопровождающим, хотя в этом не было никакого смысла. Он прекрасно знал дорогу. Однако протокол не разрешал просто так отпускать его прогуляться по зданию. Обычно это его раздражало, но не сегодня. Он был возбуждён и охвачен совсем другими мыслями. Шутка ли? Его миссия посла Великобритании во Франции сегодня должна пройти испытание прочностью.

И вот – двери.

Пауза.

Дежуривший за столом у дверей секретарь поднялся. Прошёл в кабинет. Пробыл там около минуты. И только после этого вышел, распахивая дверь и пропуская сэра Фрэнсиса со словами:

– Месье, проходите. Президент готов Вас принять.

Кивнув секретарю в знак вежливости, посол Великобритании прошёл внутрь. Замер на секунду. И, увидев приглашающий жест, уселся в кресло.

– Меншиков? – спросил усталый Раймон Пуанкаре, глядя на напряжённое, даже скорее нервное лицо сэра Фрэнсиса.

– Это так очевидно?

– В таком состоянии? Безусловно. Только это порождение незапамятной старины может вызывать такие эмоции.

– Так вы верите в эти слухи?

– Верю ли я? – усмехнувшись, переспросил Раймон. – Вы же, я надеюсь, знаете, что весной боши хотели заключить с нами сепаратный мир. До битвы при Вероне. Мы тогда делали ставку на Меншикова. Он победил. И мы отказались от сепаратного мира, рассчитывая на полную победу.

– Да, конечно, – кивнул сэр Фрэнсис, – это секрет Полишинеля.

– После победы Меншикова колбасники передали нам досье на него с рекомендацией не сильно ему доверять. Мы его не стали обнародовать, но…

– Я видел это досье, – кивнул чуть более нервно и энергично, чем требовалось, Берти. – Бред, да и только. В Генеральном штабе Германии, очевидно, слишком увлекаются опиумом. Такое выдумать! Это же насколько им заняться нечем?