Генерал суворовской школы

«Считаю настоятельно необходимым скорейшую выработку указаний для действий войск в Персии, а также для усиления их. Для сей последней цели необходимо или немедленное объявление частичной мобилизации войск КавВО или же перевозка на Кавказ потребного числа не мобилизованных войск из Европейской России».

Это указание военного министра в следующем «тревожном» году пришлось исполнять новому начальнику штаба Кавказского военного округа генерал-лейтенанту Н.Н. Юденичу. В Закавказье дополнительные войска перебрасывать не стали, приказав обойтись собственными, прежде всего казачьими, силами.

В «силовом» отношении ситуация по ту сторону российско-иранской границы почти не менялась: власть шаха для окраин страны, как и раньше, значила мало. Тот же В.Н. Коковцев, как глава кабинета министров России, получил и донесение из Тифлиса И.И. Воронцова-Дашкова. В нем с тревогой отмечалось следующее:

«Российский генеральный консул в Азербайджане (иранском Южном Азербайджане. — А.Ш.) указывает на факт пребывания и настоящее время в пределах Персии значительного числа русских подданных армян, грузин, татар (азербайджанцев), участвовавших в революционном движении в России, а затем скрывшихся в Персии, где они играют руководящую роль в происходящей там смуте».

Тогда еще не было такого понятия, как экспорт революции. Но то, что революционеры, организаторы стачек на Бакинских нефтепромыслах и крестьянских «красных сотен» грузинской

Гурии, вооруженных швейцарскими винтовками, закупленные ми японскими дипломатами для взрыва России изнутри во время войны 1904—1905 годов, нелегально перебрались в соседнюю¹ Персию и пополнили ряды «фидяев» — являлось именно экспортом революции.

Воронцов-Дашков в декабре 1911 года добивался от столицы] санкционирования самых решительных действий со стороны русских экспедиционных войск. В телеграмме из Тифлиса в Санкт-| Петербург он требовал от начальства Генерального штаба:

«Дерзкое нападение на наш отряд в Тавризе и истязание ра-] неных требуют примерного возмездия, почему полагаю предложить генералу Воропаеву взорвать цитадель и учредить полевок суд, в котором судить всех зачинщиков нападения, виновных в истязании раненых.

Приговоры немедленно приводить в исполнение.

Безусловно, необходимо взыскать с населения Тавриза зна-1 чительную денежную сумму для обеспечения семейств убитых и ; раненых.

Признаю необходимым такие же меры применить в Энзели, Реште и других пунктах Персии, где были случаи оскорбления и | убийства русско-подданных».

Такое «вхождение» российской стороны во внутренние дела шахской Персии вызывало естественное неудовольствие со стороны союзников Санкт-Петербурга по Антанте. Прежде всего их «заботило» наличие русских войск в этой стране и особенно их присутствие в иранском Курдистане, на границе с Турцией (Месопотамией, современным Ираком, бывшим тогда арабскими провинциями султана. — Л.Ш.). Не случайно в одном из донесений военных агентов (военных атташе), поступившем в Тифлис, в окружной штаб, сообщалось следующее:

«Французы, немцы и англичане турок не опасаются, но увеличение мощи России в Курдистане — это своего рода кошмар для наших союзников»

Положение на ирано-турецкой границе складывалось конфликтным для России. В самом начале 1912 года турецкие войска большими силами переходят линию государственной границы с Персией и занимают горные перевалы между Хоем и Дильманом, полосу к западу от древнего караванного пути Хой — Урмия. Всего границу перешло 6 тысяч пехоты при 12 скорострельных орудиях, пулеметная рота и неустановленное число кавалерии.

Командование русских экспедиционных войск из состава Кавказского военного округа приняло незамедлительное решение вытеснить турок из иранского приграничья. Генерал I B. Масловский, находившийся тогда на месте событий, так описывал события в ходе операции по вытеснению турецких пойск в их пределы:

«К намеченному отряду турок направлялся внезапно и скрытно отряд из трех родов оружия, силою значительно больше турецкого. Отряд выступал вечером, с расчетам подойти к туркам до рассвета. При приближении к турецкой заставе или отряду, наш отряд выделял из себя заставу, сильнейшую турецкой, и направлял ее обходом с задачей отрезать туркам путь отступления в пределы Турции.

Заняв удобный для наблюдения и обороны пункт, эта наша іастава водружала на видном месте русский флаг. То же делал и остальной отряд, располагавшийся перед фронтом турок. С наступлением утра, пробуждавшаяся турецкая часть, к своему изумлению и испугу, обнаруживала один, а потом и другой русские отряды.