Гении сыска

По плану "генерала", Видок должен приударить за некоей бельгийской баронессой, которая должна была воспылать нежными чувствами к статному офицеру.

"Генерал" объяснил молодому "капитану", что у баронессы более ста тысяч франков капитала. Такое приданое просто обязано попасть в руки молодому мужу (и, разумеется, его старшему наставнику). "Это какой-то никому не известный Видок женился в Аррасе, – сказал "генерал". – Ты же вовсе не Видок, ты сейчас носишь другое имя, а значит – холост!"

И Видок согласился.

Дабы снискать благосклонность бельгийской аристократки, Видок "открылся" ей, объявив себя тайным дворянином, вынужденным скрываться на территории Бельгии от страшных якобинцев. Соответствующий "документ" Видоку выправил всё тот же "капитан" Лаббе.

Король побегов

Получив от баронессы ещё до предполагавшейся женитьбы часть денег (пятнадцать тысяч франков), Видок немедленно же и лишился их, не успев передать автору хитроумного плана. Наш любвеобильный герой увлёкся юной красоткой по имени Розина и просадил всё на неё и ещё в карты. К карточным играм его активно подбивала та же Розина, бывшая подельницей компании шулеров.

На этом Видок распрощался с Бельгией и военной службой. Он отправился в Лилль, где вскорости благополучно попал в тюрьму – в очередной раз и, по его словам, опять-таки ни за что. Была у него подруга Франсина, из-за неё наш герой подрался и, как следствие, оказался в тюрьме – его приговорили к месячному заключению "за нарушение общественного порядка".

Тут-то, в Лилльской тюрьме с ним и случился казус, определивший его дальнейшую судьбу. Вплоть до этого момента карьера Видока, хотя и имела криминальную окраску, но, по тем мутным временам, столь невинную, что его никак не причислишь к профессиональным преступникам. Скорее, уж можно было посчитать его авантюристом, какие в эпоху великих потрясений всегда рождаются во множестве. Даже взлом отцовской кассы считался внутрисемейным делом и наказанию строгому не подлежал. Да и простил его отец; всё же остальное вполне списывалось на молодой темперамент и чрезмерную любвеобильность, на чувство независимости и нетерпимость к попыткам помыкать собою.

В Лилльской же тюрьме Видок – если верить полицейским архивам, – впервые оказался замешанным в серьёзное преступление – подделку государственных документов. Вот как это случилось.

В тюрьме молодой буян (он ведь попал сюда за драку) познакомился с тремя уже осуждёнными преступниками – крестьянином Себастьяном Буателем и двумя бывшими фельдфебелями Франсуа Груаром и Сезаром Гербо. Буатель был приговорён к шести годам тюрьмы за кражу мешка картошки.

К бывшим военным Видок испытывал доверие. И однажды они обратились к нему с безобидной просьбой. "Несчастный многодетный Буатель, – сказали они, – арестован по ошибке. Хорошо бы помочь бедняге, чтоб он вышел выйти поскорее, а то ведь детишки просто пойдут по миру от голода и холода". Видок разделял их участие, хотя и не понимал, как же он может помочь. "А очень просто, – пояснил Груар. – Главное – составить правильное прошение. И мы с Сезаром знаем, как это сделать. Вот только, понимаешь ли, товарищ, тут, в общей комнате, очень шумно, трудно сосредоточиться. Дело-то важное, не дай бог ошибиться!

Так ты уж, будь добр, позволь нам воспользоваться твоей конурой". Почему бы и нет? Видок все дни проводил в помещении для гостей, поскольку посетителей у него было много, носили они ему всякие яства из соседнего кабака и вина вдосталь (охрана на это смотрела сквозь пальцы). Отчего ж не предоставить отдельную конуру, в которой он обитал, для благого дела? И Видок согласился помочь таким пустяком двум благородным товарищем.

Спустя какое-то время, Гербо и Груар громогласно объявили о том, что прошение они написали и даже передали, куда следует. Ещё через день Буатель продемонстрировал всем своим товарищам по несчастью приказ полицейского начальника о своём освобождении. Начальник тюрьмы, ознакомившись с приказом, отпустил невинно осуждённого многодетного отца на все четыре стороны.

Тем бы все и закончилось, если б, на беду всех заинтересованных лиц, в тюрьму нагрянул с проверкой полицейский комиссар. Причём именно тот, чья подпись фигурировала в приказе об освобождении. Сверившись с записями, он недоумённо спросил, где, мол, заключённый Себастьян Буатель? На что получил ответ: так вы же сами, господин комиссар, изволили его отпустить! Ознакомившись с приказом об освобождении, комиссар возмущённо объявил:

– Подделка! – и, обращаясь к начальнику тюрьмы, в сердцах добавил: – Нужно быть полным идиотом, чтобы такую грубую фальшивку принять за документ, да ещё и скреплённый моей подписью!