Генофонд нации

Про «Истлан» унизанная перстнями и увешанная цепочками царица склада ничего прояснить не могла. Много их таких здесь шлендрает: Истлан, Руслан, Киштаки Серетанур! И всем спирт нужен – бочка, цистерна, состав. Разве упомнишь?

Но «Пролетыртык» завскладом запомнила. Именно по названию запомнила. Потому что в советское время жила в Усть-Каменогорске с косоглазыми, и тогда каждая паршивая газетенка начиналась именно этими словами, в переводе с казахского означающими «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»

– Ну, блин! То-то мне казалось знакомым название этой конторы! – хлопнул себя Токмаков по лбу.

– Стучите сильнее, – ехидно посоветовала Жанна Милицина, – Вам это полезно. Глядишь, еще что-то вспомните. Например, что за необходимость такая была напиваться в сомнительном обществе!

Токмаков, чей боевой настрой еще не пропал, открыл было рот, но его перебил Непейвода, олицетворявший в оперативно-следственной бригаде здравомыслящее начало. Много видевший и кочевавший по свету, он привык доверять совпадениям, учитывать незначительные, на первый взгляд, подробности вроде этой, с названием фирмы. Ко всему прочему, он был старше всех по возрасту и званию, да и просто по опыту.

– Продолжайте, Андрей, – сказал он Фефелову. – Этот завод просто кладезь оперативной информации, я там тоже кое-что надыбал.

Вместо ответа Фефелов выудил из кармана разорванной куртки (удирать пришлось через узкую щель в заборе, облюбованную «несунами») замусоленный клочок бумаги. Виновато пожал плечами:

– Боялся, что не запомню. Списал с накладных.

И перечислил список химикатов, отгруженных «Технохимом» казахской фирме с названием, выдержанным в духе пролетарского интернационализма.

– Ацетилантропиловая кислота, изосафрол, лизергин…

Воцарилась тишина.

– Ну и что? – спросила Жанна Милицина.

Фефелов пожал плечами:

– Завскладша говорит – простая химия.

– Тогда почему об этой простой химии мне не сказали по телефону? – возразил Токмаков.

– Потому что химия не простая, – логично заключил Виктор Непейвода. – И единственное, что мне приходит на ум, когда я слышу о лизергиновой кислоте… Так, в Питере управление Госнаркоконтроля возглавил Шестериков. Под началом Юрия Борисовича я служил когда-то в налоговой полиции. Рискну потревожить генерала, попрошу его связаться с местными наркополицейскими…

– У меня есть номерок дежурного по ГУВД, – опять к месту оказался Андрей Фефелов. Скинув драную куртку, приткнув в уголок промокшие ботинки – к ночи неожиданно потеплело, и новогодний снежок превратился на улицах в жидкую ноябрьскую кашу – он с нескрываемым мужским интересом поглядывал на Жанну Милицину.

Но Непейвода уже накручивал телефон, одновременно делясь своими познаниями:

– Есть целый список химических веществ, которые могут использоваться для производства героина и прочей дряни, а потому находящихся под международным контролем. Существуют три уровня такого контроля: европейский…

Но Токмаков уже не слушал, твердо уверенный, что за ацетилантропиловой кислотой и прочей химией с трудно произносимыми названиями кроется в итоге уютная героиновая лаборатория.

– Наркота!

Последнее слово он произнес вслух, удивленный, что простая мысль не пришла ему в голову раньше. Возможно, дорогая Жанна Феликсовна действительно была права, рекомендуя постучать по ней, то есть голове, энергичнее. Так, как в годы развитого социализма отдельные несознательные мальчики, наподобие Вадика Токмакова, со всем энтузиазмом пионерского отрочества лупили по автоматам телефонным и с газированной водой – в надежде разбогатеть на пару медяков.

Мать вызывали в школу, но что взять с безотцовщины? Отец Вадима, старший лейтенант госбезопасности Токмаков, погиб в Чехословакии еще до рождения сына, когда «Пражская весна» распустилась ядовитыми цветочками.

Так под прикрытием фирмы с марксистско-ленинским названием: «Пролетыртык ден дыр бригиндер» налажено производство наркотиков.

Называется – бизнес… А грамотные люди делают деньги и вообще без шума и пыли, уводя в офшорные зоны прибыли целых отраслей промышленности, чтобы потом купить парочку футбольных клубов в Англиии…

Токмаков посмотрел на часы. Чертов бездельник Ильяс Сарлыбаев давно уже обязан был отзвониться. Но и без этого звонка мозаика почти сложилась. Теперь Вадим был уверен, что не только попытка разобраться с невозвращенным кредитом стала причиной убийства Костомарова. Начальник службы безопасности банка прошел по той же нехитрой цепочке от «Истлана» к «Пролетыртыку», что и Токмаков, и, видимо, затронул сторожевые нитки паутины.

Наркомафия такого не прощает.

Но почему Костоправ взялся за это дело только сейчас, а не три месяца, не полгода назад? Ответ напрашивался только один: ситуация изменилась так, что стало возможно обратиться к невозвращенному кредиту. Вероятно, уже не в Казахстане, а в непосредственной досягаемости Костомарова появились люди, эти деньги бравшие. Конкретные люди, а не подставная фигура, на которую был оформлен «Истлан».

Люди эти были, скорее всего, из Казахстана, куда и ушли деньги.