Генофонд нации

Костоправ нашел их уязвимую точку: экспорт в Казахстан запрещенных международным контролем веществ. За такие вещи у Назарбаева по головке не гладят. Появился предмет для торга. Но те люди сделали свой ход первыми. Какой будет следующий? И кто эти люди?

Внезапно у Токмакова стало тяжело на сердце. Раньше он думал, что такой оборот придумали беллетристы – щелкоперы. Но сейчас – он прислушался к своему проспиртованному организму – ничего нигде не болело и не кололо, а тяжесть – была.

Тяжесть после разговора с Бредли и всего сегодняшнего дня. Тяжесть от невозможности бездумно делать свое дело, тяжесть от бессилия одним махом навести порядок и жить в нормальной стране, которую сейчас бандиты, казнокрады и коррупционеры безудержным воровством могут снова загнать в коммунистическое прошлое. В унылую страну единомыслия, очередей и первомайских демонстраций.

Ну не везет России! Вот тебе и весь «Пролетыртык ден дыр бригиндер»!

Вадим сел на кровать. Ему хотелось плюнуть на все и позвонить Людмиле. Уже почти сутки он не слышал ее голоса.

Но мобильный отказался служить, – он был не железный. Стационарный же телефон был занят. Аппаратом плотно завладел Виктор Непейвода, и, судя по отдельным репликам, достиг взаимопонимания с каким-то большим чином уже из местного Госнаркоконтроля:

– Да, у моего коллеги есть документы. Ну, оперативная информация, кое-какая, да. А почему такая вдруг спешка? Что?.. В таком случае, конечно… Какой, вы говорите, номер машины?

Положив трубку на рычаги, Непейвода наметанным глазом оценил степень боеготовности Вадима – и она его удовлетворила.

– Контакт?

– Есть контакт, – повторил Токмаков ритуальную фразу времен поршневой авиации. – Но мне должен позвонить один хмырь из Министерства юстиции Казахстана. Дать информацию по «Пролетыртыку». А у меня трубка отрубилась – аккумулятор сдох.

– По дороге купим новый. А пока – попросим АТС гостиницы сразу перекинуть разговор на дежурного по местному управлению Госнаркоконтроля. Значит, вылетаем парой, – Непейвода на мгновение замялся, и образовавшуюся паузу мгновенно заполнила следователь Милицина:

– Почему это парой? Мы все поедем!

– Нет! – громовым голосом воскликнул Токмаков. – Незаконный оборот наркотиков – это не наша подследственность. Поэтому…

Вадим не договорил, махнув рукой. Только их четверых и не хватает, чтобы окончательно задавить наркомафию: прапорщика с подбитым глазом, следователя с обманчивой внешностью Белоснежки и хваткой бультерьера и двух оперов, один из которых был сильно умным, другой – слегка выпившим.

«Белоснежка и три гнома». Ха!

Но почему не позвонил Ильяс Сарлыбаев?

2. Откуда катит «локш»

Заместитель начальника управления общего надзора Министерства внутренних дел Казахстана подполковник Ильяс Сарлыбаев еле удержался, чтобы не запустить в угол миниатюрную трубочку мобильного телефона. На все его попытки дозвониться по нужному номеру «нокия» раз за разом отвечала, что аппарат абонента выключен, или находится вне зоны связи.

«Аппарат абонента» находился действительно не на соседней улице Акмолы, а в России, но это не имело значения. Значит, эти раздолбаи, каким бы в прежние времена месить и месить глину с соломой в одной из южных зон, действительно отключили мобильник для экстренной связи.

Что же, прав был прокурор Сумчатый из заштатного гарнизона Отар, которого напомнил неожиданный звонок из Саратова. А говорил он, однако, следующее: ни одно доброе дело не остается безнаказанным; маршировать личный состав надо от забора до заката; куда солдата ни поцелуй – везде жопа.

Одна стажировка в Отаре дала Ильясу больше, чем шесть лет в Алма-Атинском университете. Теперь подполковник юстиции Сарлыбаев успешно применял основополагающие принципы подполковника Сумчатого на практике. И как бы ни подсмеивался этот умник Токмаков – кстати до сих пор капитан – эти принципы приносили добрые плоды.

Особенно щедрые всходы давал первый принцип, в новой исторической обстановке перефразированный Ильясом так: ни одно доброе дело не остается неоплаченным.

Ильяс Сарлыбаев снова нажал кнопку вызова «нокии». Пока умный аппаратик вызванивал на российских просторах двух казахских бизнесменов, хорошо известных также в криминальном мире, Сарлыбаев прикидывал, каким будет для них ценник этого звоночка. После недоразумения с автоматами газированной воды Ильяс старался, чтобы обходилось без наличных. А этот звонок…

– Алло, вас слушают, – неожиданно раздалось в мембране так близко и отчетливо, словно Чуй, находился в приемной и оттуда звонил по внутреннему. Так, кстати, год назад началось их знакомство, еще в Алма-Ате.

«Ага! – мысленно воскликнул Ильяс, оставивший в бывшей столице прекрасную квартиру. – Вот во что обойдется вам информация: евроремонт квартиры в Акмоле!»

Вслух же произнес:

– Рад слышать тебя, друг!

– Взаимно, Ильяс!

– Тут один человек плотно интересуется вашей фирмой.

– Пусть! У меня их много, – донесли волны жизнерадостный голос собеседника.

«Ничего, – подумал Сарлыбаев, – сейчас у тебя пропадет охота радоваться жизни!»